Сакральное значение чисел. Духовные истины на языке математики. Стивен Скотт Питчер

В конце концов, системы метафизического знания ставили целью развитие человеческого и духовного потенциала индивидов и цивилизаций. Наука не считает воспитание характера достижением, поскольку оно не является ни целью, ни ценностью научной философии. По мнению профессора Уилсона, предложение знания физической реальности в качестве эталона валидности является весьма ограниченным стандартом. Такой подход предполагает, что окончательные ответы на вечные тайны следует искать в мире физической реальности. Это бездоказательное предположение и ненаучный подход, потому что подразумевает избирательность в отношении рассматриваемых факторов.

      Нужно отметить, что наука пытается делать то, к чему всегда стремилось человечество: понять жизнь с помощью символов. Это – вечные поиски. История развития человечества насчитывает великое множество систем знаний/мудрости. По оценкам профессора Уилсона, «на протяжении всей истории существовало примерно сто тысяч систем»[49], каждая из которых предлагала свое собственное, уникальное восприятие реальности. Все они обладали одной важной особенностью, о которой пишет выдающийся философ Эрнст Кассирер:

      «Это – образы-миры, принципы и происхождение которых следует искать в независимом творении духа. Только с помощью них одних мы видим то, что называем „реальностью“, и только в них мы обладаем ею; поскольку высшая объективная истина, доступная духу, это в конечном итоге форма его собственной деятельности»[50].

      Итак, вот типичная связь между наукой, мифологией и религией: все они работают за счет использования знаковых систем. Ни одна из этих областей не имеет дела с реальностью напрямую. Вот что пишет Кассирер по этому поводу: «Следовательно, у науки нет привилегированного положения по сравнению с искусством или любой другой знаковой системой, которые представляют собой интерпретации опыта»[51]. Это фундаментальное свойство всех духовных, метафизических, мифологических и религиозных знаковых систем, «которые придают смысл нашему опыту»[52]. «Поиски смысла – это наше врожденное свойство»[53], и произвольно изъять его из поисков истины это все равно что уничтожить их суть. Как отмечает Фритьоф Капра, отчасти это было даже научно продемонстрировано: «неврологи установили, что человеческие интеллект, память и решения никогда не бывают чисто рациональными; они всегда окрашены эмоциями»[54]. Это прекрасно согласуется с представлениями знаменитого немецкого философа XVIII века Иммануила Канта, о котором писали так: «Согласно его идеалистическим представлениям, математика и физика не описывают всю реальность; поскольку они не в состоянии охватить всю деятельность человеческого духа в ее творческой спонтанности»[55].

      Если, а я убежден в этом, наука исключает некоторые первичные элементы, имеющие отношение к поиску истины, то наука сводится к частичному, или неадекватному определению истины. В то же самое время я считаю, что в процессе

49

Edward О. Wilson. Consilience: The Unity of Knowledge. P. 46.

50

Ernst Cassirer. The Philosophy of Symbolic Forms, Vol. 1, Language, trans. By Ralph Manheim (New Haven, Connecticut: Yale University Press, 1953), p. 111.

51

Там же. C. 58.

52

Renate Nummela Caine and Geoffrey Caine. Making Connections: Teaching and the Human Brain (Menlo Park, Calif.,: Innovative Learning Publications, 1994), p. 89.

53

Там же, с. 89.

54

Fritjof Capra, The Web of Life (Boston: Shambhala Publications, 1991), p. 68.

55

Ernst Cassirer. The Philosophy of Symbolic Forms, Vol. 1, Language, trans. By Ralph Manheim (New Haven, Connecticut: Yale University Press, 1953), p. 79.