Соседская девочка (сборник). Денис Драгунский

все потерял. Мама с ним развелась, понятно. Так одна и доживала, ты знаешь.

      – Почему одна? – возразил Миша. – Мы ее любили! У нее были внучки!

      – Да, да, – отмахнулась Марина. – Я, честно, думала, что он вообще пропал. Или что его блатные убили. На зоне педофилов не любят. А он вот как. Ужасно. Все потерял. И все из-за меня. Из-за тупой и злобной мести – а за что? Ни за что. Горе какое. Миша! Ты меня любишь?

      – Да, – сказал Миша и обнял ее. – Да, люблю тебя, люблю, ты ни в чем не виновата, ты была глупая, маленькая, глупый подросток, забудь!

      – Надо что-то для него сделать. Иначе я просто сдохну. Я не могу вернуть ему двадцать один год. Но что-то надо.

      – Хочешь, твоей мамы квартиру на него перепишем? Вот эту, двушку на улице Волгина?

      – Хочу.

      – А не жалко? Мы ж ее для Дашки держали.

      – И еще пенсию пятьдесят тысяч в месяц, – сказала Марина.

      – А это еще зачем?

      – А затем, – Марина выпрямилась, – что иначе я пойду в прокуратуру и расскажу, как было дело. Типа явка с повинной.

      – Срок давности, – криво улыбнулся Миша.

      – Тогда в Фейсбуке расскажу. Попрошу расшарить. Представляешь, в каком говнище мы все будем, включая детей?

      Константина Павловича уговорили переехать в двушку на улице Волгина. Миша принес ему конверт с пятьюдесятью тысячами и обещал, что так будет каждый месяц.

      Когда Миша ушел, Константин Павлович спустился в магазин напротив, купил две бутылки коньяка «Мартель» V.S.O.P., выпил их и умер от инсульта.

      Осенью Марина с Мишей поехали во Францию.

      Марина убежала от него, несколько лет маялась, пока получила гражданство, потом перешла в католичество и постриглась в монахини ордена Святой Клары и теперь живет в строгом затворе под духовным руководством известной аббатисы Юлианы, которая изредка пишет ей письма.

      Но это я пошутил, конечно!

      Осенью Марина с Мишей продали всю свою недвижимость и купили в Риге хорошую квартиру вместе с видом на жительство.

      У них всё более или менее неплохо. Можно даже сказать – относительно хорошо.

      и идут по той дороге люди

      ОТЛОМОВ И ВРЕТИХИН

      – Ваша честь! – сказал адвокат судье. – Мой доверитель требует компенсации морального вреда. Он испытывает тяжелые нравственные страдания. Эти страдания выражаются не только в душевных переживаниях, таких как обида, возмущение, горе, – но и в бессоннице, которая влечет за собой головную боль, удушье, головокружение, жжение в области сердца и тошноту.

      – Понял, – сказал судья. – Ответчик, что вы имеете сказать по существу поданного против вас иска?

      Ответчик поднял глаза на адвоката истца, потом на самого истца, который мрачно сидел рядом.

      – Вот! – сказал истец. – Опять смотрит! И молчит!

      – Вот! – сказал адвокат истца. – Моему доверителю это приносит тяжелые моральные страдания! Моральный вред, проще говоря.

      – Позвольте, ваша честь! –