Герой 21-го века. Маленькие приключения большого засранца. Яна Павлова

по женской части проблемы. Убивца тот её искалечил.

      – Да ты что? – охнули разом две бабки. – Да как же это? Ножом истыкал?

      – Да не знай. Врач говорил, отравление какое-то. Я толком и не поняла.

      – Како отравление? А убивца тогда при чём? Отравил, что ли, он её?

      – Говорю же: не знай!

      – А кто девчоночку-то хоронить будет, если мать в больнице?

      – Родственники, может?

      – Папанька, наверно, приедет.

      – Приедет… Как же. Он дочку и не видел ни разу, ушёл-то когда… Тамарка ещё брюхатая ходила.

      – Ой, что будет, что будет…

      Я понял, что больше ничего толкового не услышу, и ушёл. Бабки проводили меня взглядом. Чёрт! А вдруг запомнят? Вдруг полиции расскажут, что был, дескать, здесь мужик странный, сидел, слушал, на подъезд Тамары смотрел? Кажется, у меня началась паранойя. Спокойствие, мало ли людей на эту лавку садились! И мало ли ещё сядут! Они смотрят, потому что у меня капюшон на кепку надет и потому что привыкли смотреть.

      Вот интересно, уж не был ли гений Достоевский и сам убийцей, иначе как он мог предположить, что чувствует и что делает совершивший преступление, и так точно попасть в десятку!

      Меня ели беспокойные мысли. Я боялся, страшно боялся, что каким-нибудь образом они вычислят настоящего преступника. Вдруг где-то на стене дома была камера? Мало ли на первых этажах фирм! Вдруг сердобольная соседка видела нас в глазок? Вдруг они смогут составить фоторобот? Вдруг Тамара успела позвонить подружке и рассказать, какого мужика она привела домой? Вдруг я стёр не все отпечатки? Вдруг сперма осталась в ней? У меня был миллион вопросов, но не было ни одного ответа. Сомнение глодало душу, всё нутро изнывало от тоски и неведения.

      Зато мук совести не было. Ни за девчонку, ни за её мать. Я изменил бы только одну вещь в тот день, если мог: не подошёл знакомиться, чтобы не поставить под угрозу свою жизнь.

      Ещё и алиби дурацкое. И взгляд этого Альберта не вселял уверенности. Он смотрел, как кот. А я вроде сметана. Мало ли, вдруг в голову этого утырка придёт мысль шантажировать меня? Если я откажусь выполнять условия, он пойдёт и расскажет полиции, что я совершил преступление: отмудохал парня и ударил девчонку. Они быстро сообразят, что ничего подобного не было в ту ночь. И начнут копать. А если докопаются? Хотя как? Если следов моего пребывания в квартире нет, а я надеюсь на это, то и доказать мою причастность к убийству нельзя.

      Спокойно, мужик. Всё утрясётся. Сейчас главное – не выдать себя. А то, как Родион, пойду узнавать в полиции, кто убил, да как, да что известно.

      Уехать бы куда-нибудь в тёплые южные страны, поваляться пару недель на пляже, покупаться в море-океане, отдохнуть и расслабиться, подцепить пару мулаток… Господи, секс не доведёт меня до добра. Но что думать об этом – всё равно подписка о невыезде запрещала мне покидать даже границы города.

      Я читал в интернете о таких делах, о доведении до самоубийства. Очень субъективная штука. Мало процессов