Бегство в Египет. Петербургские повести. Александр Етоев

стало очень грустно. Так грустно, что я взял черепаху Таню и прижался к ней холодной щекой.

      Под твёрдой корочкой панциря я услышал Танино сердце. Оно тикало, как медленные часы – дома, у нас на буфете, из-за них я вечно опаздывал на первый урок.

      Мне стало до боли жалко это маленькое живое сердце. Я сорвал со стены мишень и растоптал её каблуком.

      – Нет, – сказал я угрюмой смерти.

      – Да, – услышал я за спиной, а когда повернул лицо, то увидел чёрную дырку дула, нацеленного мне прямо в грудь.

19

      – Хватит, – сказал человек Лодыгин. – Не могу больше быть мерзавцем. Не хочу, не могу, не буду. – Он убрал в футляр телескоп, накормил голодный аквариум и погасил плевком папиросу. – И курить брошу.

      Он решительно направился к двери, потом вернулся, из-под кровати выволок чемодан и смахнул с него дохлых мух.

      С чемоданом в руке он вышел из квартиры на лестницу. Две тени, большая и маленькая, загородили ему дорогу. Большая тень прокашлялась и строго сказала:

      – Ни с места. Вы арестованы, гражданин Лодыгин.

      Гражданин Лодыгин покорно замер на месте. Потом сощурился и удивлённо спросил:

      – Вы? Вы же тоже…

      – Я не тоже, я из милиции. Капитан Жуков.

      Переложив пистолет под мышку, капитан Жуков раскрыл служебный портфель.

      Сперва он вытащил из него рыжие стоптанные ботинки, потом брови и бороду на прилипках и, наконец, бордовую книжицу, где всё было про него написано.

      Вместо того чтобы потемнеть от преступной злобы, человек Лодыгин почему-то весело улыбнулся:

      – Вы-то мне и нужны. Я как раз собрался идти в милицию. Сейчас я вам всё объясню. Дело в том… В общем, я – не я, то есть я действительно Лодыгин Николай Николаевич, но…

      – Хватит заговаривать зубы. Где мальчик, Филиппов Саша, десять лет, ученик третьего класса «Б» шестидесятой школы Октябрьского района города Ленинграда, прописан по этой улице?

      Лодыгин заволновался и потряс рукой с чемоданом:

      – Я знаю, только скорей. Идёмте.

      И три тени, маленькая, большая и средняя с чемоданом в руке, бросились по ступенькам вниз.

20

      Голос из темноты подземелья перечеркнул моё «нет» крестом.

      – Смерть шпиону. – Дуло сместилось влево, и теперь его страшный глаз лежал на линии моего сердца. Я видел, как белый палец давит на спусковой крючок.

      Грохнул выстрел, из дула прыгнула смерть, но добраться до меня не успела – дорогу коварной пуле перебежала рыжая тень.

      Из камня брызнули искры – это вышибло из руки пистолет.

      Глаза мои превратились в блюдца – я узнал своего спасителя. Ботинок, рыжий, тот самый, что крутил точильное колесо.

      Дальше пошла полная чехарда. С неба упали:

      1) Женька Йоних;

      2) тот самый старик-точильщик; хотя он был сейчас без бороды и усов и одет был в пиджак и брюки, я его всё равно узнал;

      3) Василий Васильевич с болтающимся на шее ключом;

      и самое удивительное:

      4) таинственный человек Лодыгин, из-за которого