Метро 2033: Холодное пламя жизни (сборник). Сергей Семенов

не на Фрунзенскую, или Ворота, м? И кому же ты это все несла, а? – поднявшись, Ферзь брезгливо вывернул рюкзак – на пол посыпались какие-то игрушки, тряпье, полуистлевшие книги. Стыдливые трупики былых вещей.

      – На продажу, – отвернувшись пробормотала Ксюша.

      – Что?

      – На продажу! – девушка вскинулась, смотря прямо в глаза.

      – А я думал, «Атмосферу» уже вычистили давно, – швырнув пустой рюкзак в девушку, Ферзь полоснул ее путы ножом и вернулся на стул. – Или по ларькам побиралась? Шавуха-то жива еще? Ой, прости, о еде завел. Эк тебе жрать-то захотелось, мать, что ты уже говном для отребья фарцуешь. Репутация не страдает? Нет чтоб себя предложить…

      – Слушай, ты, – вскочила Ксюша и застыла, смотря в черный зев вороненого ствола.

      – Очень внимательно, – щелкнула собачка предохранителя. – На колени обратно. Вот так.

      – Отпусти.

      – Рад бы…

      – Но?

      – Пустить бы тебя сейчас через всех моих мужиков, а я посмотрю, что скажешь, м? Тушла небось охота. Охота ведь, а? Жрать-то. Ням-ням. То-то. А у меня ведь есть, много. Но и поработать, мать, придется. Смотрю вон все еще ладненькая, и попка как пирожок.

      – Ненавижу.

      – Знаю, – вздохнул Ферзь. – Но за свое поведение нужно платить.

      – Чего ты хочешь?

      – Да думка тут одна есть, – в руках Ферзя возникла банка военной тушенки, которую он ловко вскрыл ножом, ударив по рукояти ладонью, и по сортиру, перебивая застарелую мочу, разлился восхитительный запах говядины.

      Ксюша с предательским стыдом ощутила, как рот стремительно наполняет слюна.

      – Только не скули, – снизошел Ферзь и кинул еду ей под ноги. – Приятного.

      Поборов остатки самообладания, девушка подхватила банку и, сунув в нее порезавшиеся о края пальцы, стала запихивать душистое мясо в рот, даже не замечая, что ест его с собственной кровью.

      – Отодрать бы тебя и в хвост, и в гриву, – мужчина смотрел, как она ест практически не глотая. – Как тогда, помнишь? И декорации те же. Ностальгия. Да настроение хорошее, зараза. Ты хоть жуй, мать. Растягивай. А то ведь действительно отрабатывать заставлю.

      – Говори.

      – Что еда с человеком делает, – нравоучительно покачал головой Ферзь. – Вот будешь слушаться, получишь и второе и компот.

      Пустая банка откатилась по полу, а Ксюша утерла рот тыльной стороной ладони, размазывая по нему кровь. Жадно облизала пальцы.

      – Ну прям Джокер, – усмехнулся мужик и кинул девушке разящую маслом тряпку. – Вытрись и не усердствуй, еще возбужусь. Короче. Кое-кто из Кировцев, имя тебе ни к чему, тут внезапно, неи с горы ни с села, в Боженьку нашего уверовал. И было ему в пьяном угаре видение, мол церквы разграблены, землюшка русская кровушкой умытая стонет. И явилась ему Богородица, де иди, забери икону мою с кладбища Серафимовского, да намолись на нее, будет де тебе Благословение Божье. Прикинь? Ну не мудак, а. Хотя бандосы – они все такие.

      – Сам кто.

      – Тю-тю-тю. На поворотах-то осторожнее, мать. Эта штука и выстрелить может.

      – Дальше.

      – А дальше