Малое собрание сочинений (сборник). Венедикт Ерофеев

опустилась на колени перед портретом Косыгина и меланхолически зашептала: «…задушите меня… задушите… задушите…» – Б. несколько вышел из состояния задумчивости. Он аккуратно стряхнул пепел на бумагу, встал… И задушил.

      18 января

      Господа! Да я просто не знаю, в какую сторону обратить свое исправление!

      Ну, посудите сами!

      По одной версии я – «морально истощенный, умственно свихнувшийся и нравственный дегенерат», по другой – «квинтэссенция, апофеоз и абстракция человеческой лени!».

      Для Муравьева я – талантливая скотина!

      Для Романеева – абстракция девической улыбки!

      А для Савельева – Раскольников!

      Для Музыкантовой – «милый, милый ребенок, противный негодяй, гений и бездарный идиот».

      Для Семара – «ярчайший футурист» и «нечто такое в высшей степени неуловимое».

      А для Спиро Гуло – «исключительный», «неповторимый»… и «вообще черт знает что»!

      Да меня исправляли!

      Исправляли, господа!

      С 10 февраля до 30 апреля меня неумолимо попихивало куда-то Общественное мнение, а я стыдливо оборачивался и цедил сквозь зубы: «Да ну, бросьте, что ли…» – с 30-го апреля до 5-го января еще неумолимей «попихивало» «нечто такое в высшей степени пышное и двадцатилетнее» – до 9-го сентября изящным кнутиком Недосягаемости, а с 9-го сентября – грязным кулаком Взаимных Симпатий…

      Ну да я ведь неисправим!

      Честное слово, господа, неисправим!

      Хи-хи-хи-хи-хи!

      Ну ладно! Бросим это! – Господа!

      Вы можете дать мне в долг двенадцать шестьдесят?

      19 января

      Всегда только Т.

      В Ней совершенно ясно – не уверенный в близости окончания не будет итожить. И увлечение эргизмом ввергает в страх только ночью… Значит – виновата Она.

      В Ней все скрыто. А грязные внутренности – убийственно «напоказ». И для меня – только Они; но в гораздо большей степени – Обладательница Их. Исключительно за грязь… Она чище всех прочих; а грязь – истерическая. И искренней чистоты.

      В Ней все множится, кроме, разве, бездушия. Зрение – в семнадцать тысяч; все остальное – в куб. Днем свешиваться с крыши – не страшно. В Темноте свешивание даже в воображении заставляет хвататься за подушку, – и сменой тем для воображения отгонять страх.

      Еще бы – не быть к Ней влекомым…

      20 января

      Как вам угодно. – Я могу и отчитаться. Но заранее

      предупреждаю: не будет ни преувеличения, ни сглаживания, ни тем более точной констатации. Ни сентиментальщины, ни объяснений, ни восторгов, ни взрывов эмоций. Простое напряжение памяти и изложение сути в диалогической форме.

      Можете обвинять в безэмоцийности и, если угодно, смеяться…

      ……………………………………………………

      – Ах, вы уже приехали!

      – Ах, и вы тоже!

      – Ну да, собственно, как видите!

      – Ах, и вы тоже…

      – Интересно