Малое собрание сочинений (сборник). Венедикт Ерофеев

зубы, всего-навсего – крохотные желтые зубы… Обнажение ли, крохотность или желтизна – но меня раздражает… Я моментально делаю вывод: «Этому тельцу нужна вилка. И не просто вилка, а вилка, исторгнутая из баклажанной икры».

      Ребенок мотает головой. Он не согласен. Он кичится своей разочарованностью и игнорирует мою гениальность. И эта гнойная…эта гнойная – торжествует!

      Я вынужден вспылить!

      Как она смеет… эта опьяненная сперматозоидами и извергнувшая из своего влагалища кричащий сгусток кровавой блевоты…

      Как она смеет не удивляться способности этого сгустка к наглому отрицанию!..

      Но рука не подымается. Мне слишком холодно, и я парализован. Я сомневаюсь – достанет ли сил протереть глаза…

      Можно и не сомневаться.

      Я лежу и выпускаю дым. В атмосфере – запах баклажана. А в пасти хрипящего младенца все тот же сосок, увенчанный зеленым нарывом…

      Сам! Сам встану!

Дневник4 января – 27 января 1957 г.IIПродолжение записок психопата

      4 января

      Встретив лицом к лицу, робко опустить голову и пройти мимо в трепетном восторге и смущении…

      …проводить взглядом удаляющуюся фигуру – и, хихикнув, двинуться вослед…

      …осторожно ступая, подкрасться – и нанести искросыпительный удар по невидимой сзади физиономии…

      …не предпринимая никаких попыток к бегству, по-прежнему робко опустить голову и безропотно упиваться музыкой устного гнева…

      …неутомимо льстить, лицемерить, петь славословия, свирепо раскаиваться, яростно извиняться, – пасть на колени и лобызать все что угодно…

      …рабским взглядом поблагодарить за ниспосланное прощение и убедить в неповторимости происшедшего…

      …на прощание – ласково солидаризироваться в вопросе о нерентабельности поэтической мысли…

      …при возобновлении удаления – издалека нанести удар чем-нибудь тяжелым – и тем самым обнажить отсутствие совести и способность на самые непредвиденные метаморфозы…

      …и, продолжая свой путь, заглушать тыловые всхлипывания и мстительные угрозы напевами из Грига.

      5 января

      Утром – окончательное возвращение к прошлому январю.

      Тоска по 21-му уже не реабилитируется. Нелабильный исход – не разочаровывает.

      Даже по-муравьевски тщательное высушивание эмоций и нанизывание на страницы зеленых блокнотов – невозможно.

      Высушивать нечего.

      Впервые после 19-го марта – нечего.

      Пусто.

      7 января

      Помните, Вл. Бр.? – Вы говорили:

      «Ерофеевы – тля, разложение, цвет, гордость. О Гущиных не говорю… Мамаша эта твоя, Борис и сестры – просто видимость, Гущины, мамашин род… Эти – просуществуют… А Ерофеевыми горжусь… Папаша в последние минуты всех посылал к ебеней матери… а тебя не упоминал вообще… Мать, наверное, говорила тебе?..

      Загнулся человек… и мать не успел выжить… А надо бы, надо бы… правильно я говорю?

      Ннадо… Еще налить?

      Двадцать лет в лагере – это внушительно…