Проклятый. Лана Мейер

фаворитки, с которыми он справлял свои плотские нужды.

      Значит пленницы нужны были ему не для этого. То, что он не сексуально озабоченный маньяк и не торговец женскими телами должно меня радовать…

      Мэри была со мной довольно молчалива – девушка только и умела, что отдавать приказы, которые я решила выполнять без вопросов. К счастью, ее поручения сводились к какой-нибудь глупости – помочь застегнуть платье, заправить постель, протереть пыль в ее комнате… Две фрейлины Мэри всегда были при ней, и они часто ходили на прогулки в сад вместе или в город. Я же была здесь никем и не была наделена такими привилегиями и не могла понять, зачем Мэри спасла меня, если даже не нуждалась в этом.

      Очевидно, просто для того чтобы сохранить мою жизнь. И в глубине души, я была ей благодарна. Потому что мне нравилось изучать замок, я мечтала ненароком натолкнуться на что-нибудь, что подсказало мне бы ответы на все вопросы, узнать историю этой семьи и, в конце концов, даже найти какой-нибудь компромат на Королевскую династию, чтобы использовать информацию как шантаж.

      Взамен на свободу. Или, возможно, даже на прекращение войны.

      Только все эти мысли были больше похожи на мечты наивной девочки – я знала, что этому не бывать. Я – песчинка, тень, затерянная в коридорах замка. И моя жизнь, и свобода теперь только в руках Брэндана, который меня игнорировал.

      Однажды, бродя по закоулкам северного крыла замка, я попала в зал, стены которого завешаны картинами. На меня смотрели сразу десятки лиц – строгих, волевых, излучающих власть. Думаю, здесь были изображены все члены династии Виндзоров, потому что в углу каждого портрета я находила подпись, оповещавшую том, чье лицо было изображено на холсте.

      На центральной стене висела большая картина с людьми, изображенными во весь рост. Она притягивала, манила меня, потому что на ней я сразу увидела нечто знакомое – синие глаза, которые даже на бумаге выглядели живыми и загадочными.

      И все же художнику не удалось передать сущность маленького Брэндана (на вид, на холсте ему около десяти-двенадцати лет), и черты лица были мягкими, а полуулыбка совершенно не напоминала дьявольскую.

      Передо мной был милый мальчик, на плече которого лежала рука матери. Пальцы женщины слегка сжались на его парадной форме, будто она держалась за самое ценное, что есть в ее жизни. Королева. Красивая женщина. Меридиана – ее копия.

      По левую руку от Королевы стояли двое мужчин очень похожие друг на друга – Король Джонатан, как я догадалась… И брат Мэри и Брэндона.

      Это был портрет семьи, а не просто первых лиц Государства. Но я списала это на вольность и фантазию художника – мне почему—то казалось, что Брэндан был «с бесовщиной» внутри с рождения. Ну не мог он из этого синеглазого ангела превратиться в убийцу, тем более с такой—то любящей матерью.

      Мне всегда казалось, что люди становятся жестокими от недостатка любви, а, судя по этой картине, у них разногласий в семье не было – конечно, художник мог приукрасить реальность, но если я склонна ему верить…

      Я