Мореходка. Игорь Ощепков

расположение мореходки было обнесено забором, поэтому выход в город был возможен только через КПП или через парадный вход ГУКа, ну или за камбузом, через щель в заборе…

      Нашу учебную 32 роту размещают на третьем этаже. Система нумерации вполне себе проста: тройка говорит о том, что мы из радистов, а двойка означает второй курс. Поначалу в роте было два взвода: 322 и 323, где последняя цифра – просто номер и всё, а две первых рота и курс. На каждом жилом этаже есть несколько больших кубриков, посередине – широкий проход (ЦП) и в конце коридора – туалеты и умывальники. Да, ещё есть бытовка, баталерка и кабинет командира роты. Молодые распределяются в один кубрик. Захожу в большое светлое помещение с высокими потолками (здание-сталинка) и железными койками с сетками, их 15. Пока ещё почти все свободны. Какую же занять? Может, из тех, что у окон? Не, вдруг зимой там дуть будет? Здесь ветра, говорят. У дверей точно не стоит – не хочу быть крайним. Занимаю посерёдке у стены. Сижу на разложенном матрасе, интересно наблюдать, как наши пацаны заходят и себе койки выбирают.

      Заходит усатый старшина Серёга. Странно, почему-то никто не интересуется судьбой телека: ни те, ни эти… Может, не до него пока? Слышу: команда… Люблю всего три слова я: кино, отбой, столовая! Идём на обед.

      Денёк проходит весь в суете. После обеда получили постельное бельё и новую форму на складах целую кучу шмоток. Гражданку мы всю сдали или повыбрасывали. Да какая там гражданка: у меня было старое трико и мастерка, лето же. В роте везде оживлённо, все туда-сюда ходят, чего-то ищут, обживаются. На нашем этаже расселился пока только наш набор, 32-я. Старшаки все живут наверху.

      В этот год в нашей мореходке отменили военную кафедру и набор на базе восьми классов. Про восьмёрок – позже. Если раньше выпускник получал здесь диплом и автоматом – звание лейтенанта запаса, то ныне стало по-другому. Кафедру-то убрали, а все примочки остались, и как 18 исполнится – добро пожаловать в ряды Вооружённых Сил. Короче, смысл тот, что всем нам, десяткам, кому через год, а кому уже по весне маячила армия. Получалось, мне через год. Но сейчас это казалось для меня ой как далеко… зато имели значение чисто армейские порядки, устав и всё остальное тяжкое наследие военной кафедры, вместе с неуставными отношениями.

      Нашим уже отслужившим своё дембелям вся эта армейская кухня тоже не особо-то нравилась: мол, почему мы должны опять во всё это окунаться в гражданском, по сути заведении? Но ничего не попишешь, не нравится – не ешь. В чужой монастырь со своим уставом не лезут. Кстати, вероятно, из-за сходства с монастырём по составу служащих (только мужской пол) и по чёрному цвету формы мореходки и стали называть бурсами. А то всё бурса… бурса… В нашем городишке курсанты на местном сленге иногда назывались бурсачи.

      Про восьмёрок. Эти поступали, понятно, после восьми классов школы на первый курс (десятки – сразу на второй). Соответственно, на каждом из отделений каждого из четырёх курсов были восьмёрки и, начиная со второго, – десятки и дембеля. С отменом кафедры и набора после восьми первый курс как