Александровский сад. Московский роман. Владимир Шмелев

она и дети. Они уходили в спальню и ждали, пока успокоюсь. Инна понимала мое состояние, ей было известно, откуда у меня шрам на лице.

      Это случилось, когда учился в 10-м классе. Не помню, почему отпустили из школы раньше. Открыл квартиру, увидел незнакомых людей, сразу понял по лицам: воры. Не успел убежать, схватили, стали требовать код сейфа, что обнаружили за иконой. Я не знал цифр, плакал и трясся от страха. Они кричали так, что, думал, оглохну. Не думал, что люди могут быть такими, вернее, со мной так никто не обходился. Сейф они все-таки открыли, но сумма не устроила. Стало ясно, пришли они не за этим, во всяком случае, это было не главное.

      – Ну что, суслик, страшно? А если я тебе сейчас очко порву, как последней суке? Не дрожи, ты не в моем вкусе, – цедил скрипя, зубами самый молодой и наглый из них.

      Я замер, его лицо оказалось рядом, он коснулся меня губами и потом с силой потрепал щеку.

      – Передай отцу записку. Не даст рыбку ловить – я тебе яйца отрежу.

      Мой отец – замминистра рыбных ресурсов.

      Он достал нож и покрутил его на пальце, так ловко, как в цирке. Когда провел по щеке лезвием, не сразу понял, что потекла кровь, думал, конец, закрыл рану и терпел боль. Сразу, как ушли, собрался, и прикладывал перекись, лед из холодильника. Позвонил отцу. Милицию он не стал вызывать, лишь сокрушался, что в тот день дал выходной горничной.

      Лечили меня долго. Психиатр сказал отцу, что мне нужна женщина.

      Первая встреча с какой-то девушкой, очень приятной, прошла в разговорах. Когда на следующий вечер она стала меня гладить, не испытывал стеснения, не было никакой зажатости. Оголившись, раздела меня. Я дрожал от нетерпения. Хотелось наброситься на нее. При свете ночника увидел красоту женского тела и стал изучать на ощупь.

      Такая возможность продолжить познавать появилась в медицинском, куда неожиданно потянуло. Раньше слышать о нем не хотел, видимо, сыграли родительские гены: родственники по матери – все медики. Стал разбираться в физиологии, психологии и понял, почему не мог устоять перед сексуальным влечением: так снимал напряжение, страх.

      Ночью иногда испытывал такое желание, как говорят, хоть волком вой, до остервенения. Не хотелось будить близких, воздерживался от звонков к женщинам. Они приходили днем, когда родители были на работе. Горничная получила указание не препятствовать.

      Я мучил проституток и понял, почувствовал силу зла, вдруг увидел в нем привлекательное. Стало тянуть к сильным, наглым, злым, такие все могут, им никто не в силах отказать. Зло предстало завораживающим, вспомнил, когда впервые стал им восхищаться и поражаться при увлечении компьютерными играми с убийствами, кровью и насилиями. Я поклонялся злу. В школе держал в страхе весь класс, не явно, конечно. У меня вдруг появился тот взгляд тех мужиков, что ограбили квартиру. Мне хотелось стать демоном, что в разных вариациях присутствовали в фантастических играх.

      Тяжелый, угнетающий, злобный взгляд на грани ироничной усмешки.

      – Ну что ты, не бойся, хочешь, я тебя пальчиком пощекочу? – так обычно говорил тем, кто вдруг