Кровавое Евангелие. Джеймс Роллинс

остановились, опустились на колени.

      Ну, вот и всё.

      – Томми, – задыхаясь, произнес отец. – Иди…

      Не послушав отца, Томми сел на землю рядом с ними.

      Если мне все равно предстоит умереть, так пусть это произойдет так, как я хочу. Вместе с семьей.

      Почувствовав, что это конец, Томми успокоился.

      – Все нормально, папа.

      Он стиснул руку матери, затем нащупал руку отца и тоже стиснул ее. Слезы потекли из его глаз при мысли о том, что он, уходя, не оставляет после себя никого.

      – Я очень люблю вас.

      Родители смотрели на него – прямо в глаза. Несмотря на весь ужас момента, Томми чувствовал себя очень хорошо.

      Он крепко обнял обоих родителей и не размыкал объятий даже после того, когда их тела обмякли; он не желал выпускать их из рук, хотя они уже перешли в руки смерти. Когда силы покинули Томми, он опустился на колени рядом с их телами и стал ждать того момента, когда и сам испустит последний вздох.

      Но минуты шли за минутами, а последний вздох все не наступал.

      Томми провел рукой по залитому слезами лицу и с трудом поднялся на ноги, стараясь не смотреть на скрюченные тела родителей, их распухшие глаза и окровавленные лица. Если бы он на них не смотрел, то, может быть, они бы и не умерли? Может быть, это всего лишь сон?

      Он медленно обошел вокруг их тел. Отвратительного дыма уже не было. Земля была усеяна мертвыми телами. Насколько хватало глаз, всюду лежали мертвые.

      Это был не сон.

      Почему я единственный остался в живых? Ведь умереть должен был я. Но не мать и не отец.

      Опустив голову вниз, Томми снова посмотрел на их тела. Его печаль не выплакать в слезах. Она глубже и тяжелее всех тех дум, которые он передумал, размышляя о собственной смерти.

      Какая чудовищная ошибка. Ведь он был больным, он был неполноценным человеком. Он уже давно знал, что смерть вот-вот придет за ним. А его родителям суждено было хранить память о нем, запечатленном в четырнадцатилетнем возрасте на тысяче фотографий… Ведь это им была суждена печаль.

      Томми упал на колени и зарыдал, простирая руки к солнцу, расправляя ладони, моля и одновременно проклиная Бога.

      Но Бог пока не решил, что с ним делать.

      Когда Томми простирал руки к небу, один рукав опустился, обнажив запястье – бледное и чистое.

      Он, опустив руки, смотрел на свою кожу, не веря глазам своим.

      Его меланома исчезла.

      Глава 3

      26 октября, 14 часов 15 минут по местному времени

      Кесария, Израиль

      Стоя на коленях в котловане, доктор Эрин Грейнджер, сокрушенно вздыхая, рассматривала разрушения, вызванные землетрясением. Согласно первоначальным сообщениям, эпицентр его находился на расстоянии многих миль от места раскопок, но колебания земли ощущались на всем пространстве, ограниченном израильской береговой линией, в том числе и здесь.

      Песок сыпался через проломы в досках, крепивших откосы ее котлована, и вновь медленно погребал под собой ее недавнее открытие, словно им так никогда и не было суждено появиться из земли.

      Но