Гиблая трясина. Джой Эллис

нормально, просто мне это нелегко дается. Обожди, сейчас он опять заговорит.

      Полицейские умолкли, а боль в голосе их старшего коллеги плыла по воздуху, словно живая.

      – Этот был побольше и попрочней, кирпичный, крыша из черепицы, дверная арка каменная. Дверь двустворчатая, старая, но очень прочная, я чуть не охренел, пока ее открыл. Ключей от пристроек я ни разу даже не видел, так что, думаю, вряд ли заперто. Наверное, просто заржавело все, никто ведь этим сараем не пользовался. И тут смотрю – на петлях следы смазки. Тогда я вконец запутался. Помню, даже пальцем потрогал, чтобы убедиться, что это и впрямь масло. Дядюшка-то Лайонел масленки никогда в глаза не видел, не говоря уже о том, чтобы что-то там смазывать. Чувствую, приятель, дело неладно – сам знаешь, когда тебе собственная задница подсказывает: смотри, мол, в оба. Ладно, решил наконец подтолкнуть плечом. Как сейчас слышу – охренительный такой скрип, потом дверь открывается. Думаю, ладно, хуже, чем в том амбаре, вонять уже не будет, шагаю внутрь. Там темно. Свет от двери падает совсем недалеко, а фонарик я в машине оставил. Вижу только какие-то столбы, что-то вроде стойла. Ну, смекаю, и правда корову держал. Зашел внутрь, и тут меня накрыло. Ты, Мэтти, и сам знаешь – один раз этот запах услышал, потом уже не забудешь. Вообще не понимаю, почему я сразу не побежал за подкреплением. Надо было. Точно надо было. – Казалось, обладатель голоса всхлипнул. – Только я, Мэтти, просто застыл на месте, да и все. И не мог понять, что вижу. Может, сознание понимать отказывалось, глаза видят, а в мозгах никак не щелкает. Черт, я-то думал, что в овощехранилище совсем хреново было, только как же я ошибался. Вот здесь вот и было по-настоящему хреново.

      – Эй, ты в порядке? – В голосе молодого Мэтта читалось явное сострадание к своему другу.

      – Угу. Надо рассказать. Один только раз – и финита! Больше уже никогда. – Обладатель голоса шмыгнул носом, набрал побольше воздуха и с трудом продолжил: – Я сперва решил, это шутка такая, просто совершенно уродская. Или кто-нибудь тут видео снимал. Что-то вроде самодеятельного ужастика. Помню, я еще попятился и стал открывать другую створку. Мне нужен был весь свет, как можно больше, чтобы набраться храбрости и подойти поближе к… к тому, что там виднелось среди теней. Отжал створку, и… До сих пор не понимаю, как я сумел еще раз войти в этот сарай сраный!

      Слышно было, как он глотает виски и кашляет.

      – Я подумал, что это манекен. Что кто-то устроил тут свалку спецэффектов. Все равно сарай пустует. Потом думаю: жопа ты с ручкой, с каких это пор от манекенов разит гнилым мясом? – Он горько рассмеялся. – Тут-то, похоже, мои мозги и перестали цепляться за всякие идиотские объяснения. Я смотрел на тело мальчика. Висящее вниз головой. Ноги согнуты в коленях, чем-то обмотаны и привязаны к поперечине деревянного стойла. Руки вытянуты вниз, ладони растопырены, пальчиками почти касается пола, вот на столько не достает. А на шее – что-то вроде шарфа, длинного такого, коричневого. – Энди прерывисто вздохнул. – Только это, Мэтт, не шарф был. А кровь из огромной раны на месте глотки. Она у него