Информационные войны – 1. Наследие кокона. Эрнест Зариньш

часто переезжали из города в город, но строгая выправка отставного штабного моряка была куда как привычнее, чем богатство портного, или умелые руки автослесаря. Кроме того, это был второй брак матери Франи. В первом, как она сама говорила, «она позволяла себя любить», любви особой не было, и, хотя считается, что вопрос про возможности передачи генной информации с первыми поцелуями и ласками давно уже решен, Франя, лишь только увидев первого мужчину своей матери понял, насколько он был на него похож. Те же тонкие, несмелые губы, те же немного растерянные глаза. Тот же длинный подбородок и широкие носовые крылья.

      Да и нос такой же, длинный и немного курносый.

      А ещё было у Франи странное развлечение, каждый раз, когда в районе происходило громкое убийство, он шел в соседний киоск, где продавщица Антонина уже ждала его появления, она, ненадолго уходила копаться в периодике, а потом, усмешливо щурясь, высовывалась из окошка киоска, и заявляла:

      – На, вроде все тебе подобрала… Да только ты на много не надейся, тут больше строчек, чем смысла.

      А Франя отходил шага на два, и начинал перелистывать свежие, ещё пахнущие типографской краской страницы. И они как будто оживали перед ним, открывая все новые и новые обстоятельства смерти жертвы. Он мог так подолгу стоять около киоска, просматривая, сравнивая статьи из нескольких газет, пока какой-нибудь очередной старичок, или истеричная женщина не отгоняли его от очереди, выстраиваясь в нестройной, куцей очереди.

      Собственно, именно из-за этого необъяснимого увлечения у него на балконе уже скопилась целая тонна подобной желтой и полу-желтой литературы. Надо сказать, что дело происходило уже в постсоветскую эпоху, и получить какую-то особо дефицитную литературу взамен старых пожелтевших и истрепавшихся листов было уже невозможно.

      Но одна деталь особенно приковывала его взор. Это были фотографии трупов. Нет, он не был из тех, кто может наслаждаться чужим страданием. Словно обезьянка, которая просовывает руку в тонкое горлышко сосуда, он просовывал руку в трещину небытия. Он всматривался в лица убитых людей, чтобы попытаться понять, куда они направились после смерти, как они продолжили свой путь? Есть ли перерождение, или душа уходит в темное ничто?

      А может быть душа уходит в саму свою оболочку, как улитка, которая во время опасности прячется в свой твердый домик? Может тело это лишь очередная составляющая, которая падая в земную плошку, наполняет своим плотным компостом, земной салат, а своим миром, который успело накопить за время земной жизни наполняет информационное пространство, пространство опыта, пространство знания о великих поражениях и великих победах, которые могут снова воплотиться через иных людей, иных игроков в этой вселенской драме? Франька часто думал над этим, когда не болела голова.

      Постоянные головные боли, из-за которых Франя не мог нормально даже пробежать вокруг стадиона, без того, чтобы не присесть на лавочку ставили крест на его спортивной карьере, а ведь в свое