Ермолова. Татьяна Щепкина-Куперник

когда она таинственно, как бы пугая, рассказывала, как клубятся туманы, как на болоте проснулась змея, как ворчат псы вдалеке, – и потом радостно утешающе, обещая, кидала: «Это все – пред зарею», то молодые слушатели зажигались ее верою, живя с ней в эти минуты одним сердцем, одной мечтой.

      Как похоронный колокол, звучал ее могучий голос, когда она читала «Реквием» мало известного сейчас поэта-сатирика Л. И. Пальмина:

      «Не плачьте над трупами павших борцов…»

      Но и тут – как в похоронном марше Шопена – в конце пробуждала она в слушателях надежду и бодрость:

      «С врагом их, под знаменем тех же идей,

      Ведите их бой до конца!»

      Одним из любимых ее стихотворений был «Прометей» Щербины:

      «Я любимое чадо природы…»

      И опять-таки, когда она заканчивала это стихотворение словами:

      «Создашь новое солнце – Свободы –

      И два солнца засветят с небес» –

      вера ее в это солнце Свободы была так велика и непоколебима, что сообщалась, как электрический ток, благодарным слушателям.

      Стихи Огарева, обращенные к Руси, в которых звучат такие пророческие слова, также были любимы ею.

      «И ты под свод дряхлеющего зданья,

      В глуши трудясь, подкапывала взрыв?

      Что скажешь миру ты? Какой призыв?

      Не знаю я! Но все твои страданья

      И весь твой труд готов делить с тобой,

      И верю, что пробьюсь – как наш народ родной –

      В терпении и с твердостию многой

      На новый свет неведомой дорогой!»

      В те времена Ермолова, конечно, была одной из тех, кто, «трудясь, подкапывал взрыв». Трудно проследить, сколько людей обязано ей своей смелостью, своей деятельностью в дальнейшем. Но иногда удается кинуть взгляд в прошлое: вот, например, восторженное письмо от «поклонников высокого таланта» Марии Николаевне, гимназистов 8-го (выпускного) класса 2-й гимназии, которые просят Марию Николаевну сняться в роли Лауренсии из «Овечьего источника», чтобы «сохранить во всей полноте первого впечатления воспоминания о ее торжестве в этой роли». Оно написано 12 марта 1876 года и подписано несколькими именами, из которых назову два: В. Сербский и Н. Баженов.

      В. П. Сербский впоследствии был профессором Московского университета. Человек кристальной честности и прямоты. В 1910 году, после смерти Льва Толстого, он дал место в саду психиатрической клиники для студенческого митинга и сам принимал в нем участие. В 1911 году при пресловутом Кассо оставил кафедру и был восстановлен только после революции.

      Н. Н. Баженов был тоже выдающимся психиатром, но, кроме того, исключительно культурным человеком и знатоком литературы.

      Молодежь особенно ценила в Ермоловой «борца за правду», – недаром группа молодежи в письме к ней, подписанном целым рядом студентов, из которых память сохранила имя Алексинского, будущего профессора хирургии Московского университета, чествует в ней, как они пишут, «общественно полезную деятельницу, работницу во имя нравственного очищения