Незнакомцы. Дин Кунц

ради, могу я предложить ребенку? Я ведь даже собак не люблю, а дети – все равно что собаки, а я их не переношу, этих чертовых блохастых тварей. Нет, ты определенно тронулся рассудком, дружище.

      Но в четверг на пляже Паркер пересмотрел свое отношение к идее Доминика. Вода в тот день была слишком холодной, чтобы купаться, и Паркер предложил поиграть в волейбол и в одну довольно непростую игру собственного изобретения, после чего возглавил строительство песочной крепости и страшного дракона.

      За обедом в Коста-Месе Паркер сказал:

      – Знаешь, дружище, а эта идея со «старшими братьями» не так уж и плоха. Даже чертовски хороша, я должен тебе сказать. Это, пожалуй, самая грандиозная идея из всех, которые приходили мне в голову.

      – Тебе в голову? – изумленно вытаращился на него Доминик. – Да ведь мне пришлось чуть ли не пинками тебя гнать!

      – Чепуха! – твердо заявил Паркер. – Я всегда ладил с детьми. Каждый художник сам немного ребенок в душе. Нам нужно оставаться молодыми, чтобы творить. Дети вдохновляют меня, придают мне свежих мыслей и сил.

      – Теперь тебе остается только завести собаку.

      Паркер рассмеялся, допил пиво и наклонился к нему поближе.

      – Похоже, с тобой все в порядке. А утром ты был слегка не в своей тарелке. Верно?

      – Много проблем, – сказал Доминик. – Но я держусь. По ночам гуляю по дому уже реже. И кошмары почти прекратились. Доктор Коблец свое дело знает.

      – Как продвигается новая книга? Только не морочь мне голову, говори прямо.

      – Хорошо, – соврал Доминик.

      – Когда ты говоришь с такой миной, – Паркер внимательно вгляделся в Доминика, – сразу видно, что ты наглотался таблеток. Надеюсь, ты не злоупотребляешь ими?

      Проницательность художника вконец обескуражила Доминика.

      – Я же не идиот, чтобы сосать валиум, как леденцы. Конечно, я принимаю только нужную дозу, – пробормотал он.

      Паркер смерил его пристальным взглядом, но не стал углубляться в этот вопрос.

      Фильм, на который они пошли, был интересный, но первые полчаса Доминик нервничал. Когда беспокойство уже грозило перерасти в нервный срыв, он выскользнул в туалет, где судорожно запихнул в рот успокаивающую пилюлю.

      Но главное, что он все-таки побеждал болезнь. Он выздоравливал. Сомнамбулизм отступал.

      В туалете воняло мочой, несмотря на сильный хвойный запах дезинфекции. У Доминика закружилась голова, и он поспешно проглотил пилюлю, даже не запив ее водой.

      В ту ночь страшный сон вновь приснился ему, хотя он и накачался снотворным. Но на этот раз Доминику уже запомнилась большая его часть, а не только та, где его суют головой в раковину.

      Итак, он был в какой-то комнате, где все словно бы затянулось густым туманом. Или же туман был лишь перед его глазами, во всяком случае, он ничего толком не мог разглядеть. Рядом с кроватью была какая-то мебель, еще было не менее двух незнакомых мужчин. Очертания их расплывались, словно это были струйки дыма.

      Ему