Стеклянные дома. Луиза Пенни

впечатление, даже на людей, которые слишком хорошо знали его.

      – У вас есть фирменное блюдо? – спросила она, выбивая чек на своем старинном кассовом аппарате.

      – Я люблю канадскую кухню.

      Мирна помедлила, глядя на него. Ему лет тридцать пять, прикинула она. Конечно, с такими амбициями и в таком возрасте уже не годится быть помощником официанта. Судя по речи, Антон был неплохо образован, он поддерживал хорошую физическую форму – стройный, атлетического сложения. Темно-каштановые волосы, коротко подстриженные по бокам и подлиннее сверху, придавали ему мальчишеский вид.

      Определенно он был красив. И стремился стать шеф-поваром.

      Будь она лет на двадцать моложе…

      Почему бы девушке не помечать? И она мечтала.

      – Канадская кухня? А что это такое?

      – Вот именно, – ответил Антон с улыбкой. – Никто толком не знает. Я думаю, это все, что рождает земля Канады. И ее реки. Здесь так много всего. Я люблю добывать корм.

      При этих словах он плотоядно усмехнулся, как вуайерист, который говорит: «Я люблю смотреть».

      Мирна рассмеялась, слегка покраснела и взяла с него доллар за обе книги.

      И вот теперь Антон смотрел в окно, наклонившись над их столиком в бистро.

      – Это что? – спросил он шепотом.

      – Разве тебя не было вчера на празднике?

      – Да, но я все время торчал в кухне. Не выходил.

      Мирна перевела взгляд с существа на деревенском лугу на этого молодого человека. В бистро было полно веселящегося народа, а он мыл тарелки в кухне. Как в какой-нибудь викторианской мелодраме.

      Словно прочитав ее мысли, Антон улыбнулся:

      – Я мог бы выйти, но не люблю большие сборища. Меня устраивает и кухня.

      Мирна кивнула. Она понимала его. «У нас у всех, – подумала она, – есть место, где мы чувствуем не только спокойствие, но и уверенность в себе». Таким местом для нее был книжный магазин. Для Оливье – бистро. Для Клары – мастерская.

      Для Сары – пекарня. А для Антона – кухня.

      Но порой ощущение спокойствия оказывалось иллюзией. Оно вроде бы защищало тебя, а на самом деле становилось твоей тюрьмой.

      – Что он говорит? – спросил Антон, садясь рядом и показывая на Гамаша и человека в мантии.

* * *

      – Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил Арман. – Может, вы хотели бы с кем-то поговорить?

      Он не дождался ни ответа, ни какого-либо движения. Хотя и видел пар от дыхания, вырывающийся оттуда, где должен был находиться рот.

      Свидетельство жизни.

      Оно было постоянным. Как дым из трубы паровоза, мчащегося вперед.

      – Меня зовут Гамаш. Арман Гамаш. – Он немного помолчал, прежде чем продолжить: – Я глава Квебекской полиции.

      Кажется, он заметил движение глаз. Посмотрел ли на него этот человек, прежде чем отвести взгляд?

      – Холодно, – сказал Арман, потирая замерзшие руки. – Давайте зайдем в дом. Выпейте кофе или, может, хотите яичницу с беконом? Я живу вон там.

      Он показал на свой дом. Подумал, не уточнить ли, но понял, что этот человек уже знает,