Обольстительница в бархате. Лоретта Чейз

ушли, Делюси взяли в ней верх.

      Леони продолжила, на этот раз сопровождая чтение драматическими жестами:

      Мой профиль, – весь мир признает!

      – Лучше, чем у Байрона.

      (Она повернула голову туда, сюда.)

      Каштановые кудри Ниспадают на лоб.

      (Поиграла локонами за ушами.)

      Я шести футов роста,

      (Вытянулась на цыпочках вверх.)

      А моей грации

      Завидует сам Дюкруа.

      (Изобразила элегантные позы наездника.)

      Но к чему фигура и красота

      Бедному второму сыну?

      Помимо мужского смеха послышалось хихиканье женщин.

      Она завоевала их!

      В очередной раз.

      На миг, пока разгневанный джентльмен приходил во все большую ярость, а лицо у него из кирпично-красного становилось фиолетовым, Лисберну показалось, что единственным выходом из ситуации будут пистолеты на заре. Оставалось надеяться только на развернувшееся буйство вокруг. Как только мужчины в зале сойдутся врукопашную, а женщины начнут визжать, Валентайн и этот тип перестанут изображать из себя идиотов.

      Когда же он услышал, как Леони обратилась к Суонтону, ему захотелось схватить ее и вытрясти из нее душу. Она что, сошла с ума? Решила чтением стихов отвлечь всех этих мужчин и привести их в чувство? Или подразнить? А он далеко и не сможет быстро добраться до нее.

      Сейчас разверзнется ад!

      Но он ошибся.

      В ней было нечто – особое качество, такое очевидное и не поддающееся описанию. Сила личности, которая привлекла его внимание в Британском Институте, судя по всему, сработала и здесь на целую аудиторию.

      Добавим к этому очаровательную манеру держаться, и все – мужчины не могли не среагировать на нее. Она была потрясающе красива, рыжеволосая плюс ко всему, а ее шелковое зеленое – настоящее безумие! – платье было роскошным, пробуждавшим чувственные желания.

      А что женщины?

      Она покорила их тоже. Все дело было в зеленом платье.

      К тому же миссис Эбди помимо множества разной чепухи написала несколько поэм, в которых проявился типичный английский юмор и до которых Суонтону еще было расти и расти.

      Любимый лондонский поэт улыбнулся. Он мягко подсказал мисс Нуаро, когда та запнулась на какой-то строфе. Это была длинная поэма. Конечно, не такая длинная, как некоторые из опусов Суонтона, но ведь она читала ее наизусть!

      А говорила, что профан в литературе. Плутовка!

      Даже разгневанный джентльмен улыбнулся.

      – Вот это мне больше по душе.

      – Ерунда! – тут же возразила Глэдис. – Это забавный образчик нескладных виршей.

      – О вкусах не спорят, – заметил Лисберн. – Новое платье, кузина? Очень элегантное.

      К его удивлению, та покраснела и стала почти миленькой.

      – Не могла же я надеть прошлогоднее на такое событие.

      – Вот, оказывается, в чем дело, – повернулся он к недовольному джентльмену. – Она сегодня надела новое платье, а вы упомянули про «новое платье короля». Собственно, произошла небольшая путаница, и все.

      Глэдис возмутилась.

      – Лисберн,