Музыка ветра. Татьяна Томах

успел – пришлось сюда.

      – Ого! – сказала Вероника.

      Про Перельмана Димка, наверное, соврал, но говорил он так уверенно, что она почти поверила.

      – А ты в каком классе? – спросила она.

      – В восьмом. Предлагали сразу в десятый, но я решил – чего торопиться. Мировая наука подождет, а школьные годы чудесные назад не отмотаешь. Верно?

      – А я в седьмом, – пробормотала Вероника, почему-то чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом. – А. Седьмом «А», в смысле.

      – Вот! – усмехнулся Воронов. – я же говорю: рановато тебе еще для Альцгеймера.

      – Тебе вроде тоже, – отозвалась Вероника. И смущенно подумала, что надо будет сегодня погуглить, что такое болезнь альцгеймера. Про Перельмана она вроде вспомнила, но теперь уже не была уверена, что верно.

      – Точно, – согласился Воронов. – У нас с тобой, Мурашова, все еще впереди. Ну, пока! Увидимся.

      – Увидимся…

      Вероника еще растерянно смотрела ему вслед, когда на нее налетела Алиска.

      – Ух ты! Ого! – восхищенно зашептала она, дергая подругу за рукав. – Это кто такой красавчик? Ты его откуда знаешь? Познакомь, а?

      – Да я не знаю, – отмахнулась от нее Вероника. – То есть мы сто лет назад были знакомы. В детском саду еще.

      – Ну ты даешь! – почему-то восхитилась Алиска.

      – Там мальчик был, он у меня всегда игрушки отбирал.

      – Вот гад! – хихикнув, посочувствовала Алиска. – Он в тебя, наверное, влюбился?

      – С чего ты взяла? – смутилась Вероника. – В общем, это не он. Димка как раз меня от него защищал. Он хороший. Был. Мы дружили. А потом они переехали с родителями, и вот…

      Вероника вспомнила, что очень по Димке тогда скучала. И обижалась, что он вот так исчез и даже не попрощался.

      – Ух ты! – опять восхитилась Алиска. – красавчик и еще рыцарь! Так только в кино бывает! Ничка, ну познакомь меня с ним, а?

      – Ага, – рассеянно пообещала Вероника.

      И подумала: «Интересно, когда Воронов сказал, что у них еще все впереди, он имел в виду эту самую болезнь альцгеймера или все-таки что-то другое?»

* * *

      – Это Орландо Блум, что ли? – пихнув подругу под локоть, спросила Алиска.

      – Что? А? Где? – Вероника спохватилась, заметив, что из абстрактного орнамента, который она механически рисовала с самого начала урока литературы, как-то незаметно получился чей-то профиль. – Почему Блум?

      – Ну этот, который Леголас. Не знаешь, что ли?

      – Ничего не Блум. И не Орландо. И вообще он противный, твой Леголас. Высокомерный воображала.

      – Ничего ты не понимаешь! – возмутилась Алиска, да так громко, что Маргоша, нудным и одновременно торжественным голосом вещавшая что-то про удалого купца Калашникова, запнулась.

      – Что там у вас, третья парта? – грозно спросила она.

      – Ничего, – ответила Вероника, потихоньку пряча изрисованный листок под учебником.

      Интересно, почему в школе всегда такую скукоту на литературе изучают? Вот не знала бы она Лермонтова раньше, после этих