Туманность Ориона. Андрей Ливадный

как она есть, – без комментариев.

      Вадим выбрал второе.

      Тело все-таки испытывало боль – тупую, ноющую, засевшую внутри каждой мышцы.

      Он встал, опираясь на край криогенной камеры, осмотрелся, поднял с пола какую-то синтетическую тряпку и принялся машинально вытираться ею, едва осознавая, что это чья-то рубашка. Обратить внимание на ее форменную принадлежность Вадима заставила нагрудная нашивка, которая больно царапнула своим углом по чувствительной, покрасневшей и зудящей коже.

      Медленно отняв от плеча это импровизированное полотенце, Полуэктов посмотрел на царапнувшую его деталь.

      «Колониальный транспорт „Альфа“. Медицинский персонал второй палубы», – распознал его взгляд выдавленные в пластике интеранглийские буквы.

      Спину вдруг обдало жаром.

      «Альфа»?!

      Вадим резко обернулся…

      Хаос. Распахнутые шкафы, горы вываленных на пол предметов… Полуживой компьютерный терминал… Разбитые криогенные камеры…

      Он не стал в очередной раз убеждать себя, что спит и бредит. Черта с два…

      Жуткая, неправдоподобная реальность шарахнула наконец ознобом по коже, и Вадим вдруг болезненно осознал, что действительно стоит нагишом в медицинском крионическом модуле пропавшего тысячу лет назад космического корабля и вытирается чьей-то форменной рубашкой. Как он попал сюда, еще предстояло выяснить, а сейчас следовало жить.

      Жить недвусмысленно, не отвлекаясь на разные мистические выкладки.

      По телу гуляла заблудившаяся во внутренностях ледяная дрожь, сменившая волну неприятного жара.

      «В первую очередь – одежда и оружие, потом информация и принятие решения…» – эти обрывки здравых мыслей звучали в голове, будто заклинание, предохраняющее от сумасшествия.

      В такие секунды главное не дать страху прокрасться внутрь. Во многих ситуациях сомневаться – значит умереть. Вадиму повезло, что эта наука была крепко вбита в его голову. Впрочем, Покровский не стал бы доверяться ему, будь психика капитана Полуэктова ориентирована как-то иначе.

      Он обернулся, еще раз бегло осмотрел отсек, поражаясь захламленности его неживых интерьеров, и стал быстро раскапывать кучу хлама у себя под ногами в поисках подходящей одежды.

      Отыскав нижнее белье, мятую темно-синюю униформу и обувь в виде высоких, явно не медицинских, а скорее уж военных ботинок, он быстро натянул на себя слежавшуюся, влажную синтетическую ткань.

      В процессе переодевания ему стало теплее, и это было первым нормальным человеческим ощущением за те несколько минут, что прошли с момента его странного пробуждения.

      Теперь еще раз осмотреться, найти прибор связи и – черт возьми – попытаться выяснить, кто вытащил его из раскроенного лазерным лучом штурмовика и доставил сюда, в эту вонючую, полуразрушенную криогенную камеру?!

      Похожий на столб компьютерный терминал, от основания которого отходило семь криогенных камер, работал. Не бог весть как, но работал – по