Дочь гробовщика. Лу Ка

Варлок, вставая с кресла и подходя к стоящей на лестнице дочери. – Да, нелегко признавать, но мне будет не хватать наших прогулок по кладбищу. – Взял свою малышку за талию и опустил на пол, возвышаясь над ней. На вид, мужчине можно было дать не больше сорока. Его глаза по-прежнему горели ярким фиолетовым огнем истинного некроманта, на лице ни одной морщинки, ну разве что когда он хмурится или улыбается. Многие говорили, что рядом с собственными сыновьями, он выглядит как их старший брат.

      – Отец, все будет хорошо, а если кто-нибудь попытается стащить наши книги или лишить меня их, то мы оба знаем, чем это обернется для несчастного. – Улыбнулась, приникая к груди Варлока, слушая мирный стук сердца. По ее волосам прошлись горячие пальцы, мама стояла здесь же, привлеченная к их объятьям.

      Затем длинные черные пряди девичьих волос в руках отца стали истончаться, пока не исчезли. Диавалия осталась с короткой стрижкой, самым длинным была косая челка.

      Овальный кулон на кожаном шнурке в виде лунного камня поблескивал на уже юношеской шее – Диаваля. Перед родителями стоял их третий сын.

      – Теперь ты окончательно готов к тому, чтобы явиться в «Виверну» в этом облике, – мужчина с тоской в глазах смотрел на парня среднего роста с узким лицом, гладкой кожей без намека на щетину. Сейчас он был очень похож на старших братьев. Симпатичный, но в меру, обычный парень, как и другие студенты в университете.

      – Я положила в твою сумку костяную пилочку, следи за маникюром, а то боюсь, что коменданту не хватит на тебя постельного белья. – Малифиция говорила спокойно, но ее каре-зеленые глаза, хитро блеснули. Она взяла руку сына и посмотрела на его длинные, как у вампира ногти.

      В шестнадцать лет, во время очередного похода, касающегося работы Варлока, на кладбище.

      Диавалия с братьями исследовали несколько могил и в одной оказался оживший скелет, решивший, что девочка его племянница. Черепушку обозвали бедным Йориком, пытаясь отодрать его от Диавалии, пока та сама не оттолкнула назойливого скелета с его объятиями. Пальцы прошли сквозь грудную клетку и ударились в позвоночник, так что все свои крохотные ноготки она сломала. Как оказалось, напрасно девочка расстроилась: в злополучных костях оказалась магия окостенения, которую наложили родственники усопшего, чтобы даже со временем его останки не превратились в прах. На эту магию, Диавалия и напоролась, а к двадцати годам ее маникюр окреп до такой степени, что ногтями можно было резать дерево, сталь, каменные стены и они не сломаются Ногти стали настолько острыми, что временами, когда под рукой не оказывалось скальпеля, а отец стоял над душой, обучая ее разделыванию трупов, чтобы она понимала какие органы и где располагаются, она не брезговала использовать маникюр. Получалось не так аккуратно, как ножом, но все же. Брезгливость в их семье отсутствовала в принципе, ввиду некромантской натуры.

      – Со мной все будет