Демоны Дома Огня. Александра Груздева

вы бы знали, что мне нечего бояться, никто не посмеет даже сунуться в мою квартиру. Открывайте.

      Он обеими руками приподнял крышку и почувствовал себя ребенком, который остался наедине с подарком в новогоднее утро. В доме все спят, а ты открываешь нарядную коробку с твоим именем.

      На черном бархате мерцали бриллианты. Колье и серьги. В воздушном обрамлении белого золота. Трудно было описать эти драгоценности – ведь слова зачастую скупы. Гораздо проще сказать, какие чувства они вызывали. Величие, восторг, жажду обладания.

      – Сколько?

      Впервые Марку хотелось не получить подарок, а подарить его. Он уже предвкушал, как слова восхищения замрут на губах Элен, какими глазами она будет смотреть на него, своего сына…

      Ада отметила и блеск в его глазах, и пересохшие губы:

      – Не люблю, когда торгуются. Если будете покупать, то – только для вас – покупка обойдется всего лишь на пятьдесят процентов дороже себестоимости. Другим буду предлагать за тройную цену. Если решите, приходите завтра, после десяти вечера, в выставочный салон ювелирного дома «Аль-Хашми». Спросите меня. – И жестом пока еще полноправной владелицы богатства она захлопнула крышку футляра.

      Жизнь в Эмиратах расцветает после заката и бурлит до двух-трех часов ночи. Поэтому в выставочном салоне «Аль-Хашми» было людно. Арабские жены привыкли каждую неделю получать золотые украшения в подарок от мужей, для которых это – семейное капиталовложение. О достатке семьи должны свидетельствовать колье и браслеты супруги.

      Марка Вайнера проводили в малый зал, подальше от шумных посетителей. Со всех сторон на него смотрели витрины с бриллиантовым содержимым: кольцами, кулонами, ожерельями. Бриллианты чистой воды, цветные бриллианты; уникальные крупные камни, россыпь мелких; бриллианты в золоте, бриллианты в платине…

      – Может, вам уже понравилось что-то другое? Выбирайте, не стесняйтесь.

      На него, как стена, обрушился аромат пряностей, тягучей томности Востока и сладости, от которой сводило челюсти и начинала болеть голова. Марк не узнал эту девушку сразу. Опешил. Заморгал. Шагнул вперед, но тут же отступил на два шага. И обругал себя последним дураком: он не узнал ее из-за этого агрессивного аромата, а еще из-за волос. Тогда на выставке они были скрыты под шелковым тюрбаном, благодаря которому Ада становилась похожей на аристократку времен колониальной Индии. Сейчас волосы свободно струились вдоль спины. Светлые локоны, которые тоже считаются предметом роскоши на Востоке.

      – А-в-в, а-аввв, – попытался поздороваться Марк, но из горла вырвалась лишь череда бессвязных звуков.

      – Ада – если вы забыли, как меня зовут…

      Он протестующе замотал головой: нет, нет, он помнит. Но спазм ошейником сжимал горло, Марк никак не мог сделать глубокий вдох. И как всегда в таких случаях, мертвящий ужас стиснул в кулаке его сердце. Марк побледнел – не хватало только рухнуть при ней в обморок. И страх потерять лицо оказался сильнее страха задохнуться: пружина легких распрямилась,