Демоны Дома Огня. Александра Груздева

и не собрал его. Все что было до Рене Магритта – искусство и реальность – перестало существовать лишь по одному его велению. «Мои картины – сны пробуждения», – говорил он. Его картины – тайна. И они не значат ничего, потому что тайна непознаваема.

      Нет, он не будет обсуждать с красивой девушкой картины Магритта. Как ей удается – каждым словом задевать струну его сердца? Самую болезненную струну.

      – А что насчет Нормана Роквелла? Он был наставником и другом Кинкейда.

      – Только одно: «Апрельская дурочка и лавочник».

      И Марк увидел ее пропасть, как компенсацию за пропасть свою: девочка и старик. Лавочник предлагает ей куклу со своим же лицом и ослиными ногами. А уменьшенная копия живой девочки тоже есть в его лавке – на полке – с мертвым барсуком в руках.

      Марк спохватился:

      – Позвольте представиться…

      – О, не утруждайтесь, вы Марк Вайнер, бескорыстный меценат, принесший свет западного искусства на Восток. Слышала вашу вступительную речь… Ада Аркадьевна Боронина. – По его акценту она догадалась, что он «свой», и решила представиться полным именем. – Из Петербурга.

      – Марк Михайлович. – Он долго жал ей руку и глупо улыбался, как человек, который вдруг среди смертоносных песков пустыни отыскал соотечественника. – И я из Петербурга, вот только день назад бродил по Невскому. А вы давно не были в Питере?

      – Года два, почти три…

      Он был так похож на одного очень дорогого ей человека. Черты лица, как вырубленные в скале. Черные, слегка вьющиеся волосы. Темные выразительные глаза. Вот только смотрит он по-другому – мягко, пытливо. Взгляд того человека не искал компромиссов, в нем горел огонь, который сжигал неугодных и поддерживал азарт в людях нужных. Она погрузилась в воспоминания и почти не слушала, что говорил Марк, очнулась, только когда он упомянул имя аль-Хашми.

      – Вы ведь консультант ювелирного дома «Аль-Хашми», не так ли? – Она сдержанно кивнула. – Как раз подыскиваю что-нибудь редкое, в подарок…

      – Для девушки? Вряд ли для жены. Не обижайтесь, но вы не выглядите как женатый мужчина, Марк Михайлович.

      – Для матери. И вы правы, я не женат.

      Он почувствовал себя дорожным камушком, который пытается казаться алмазом под прицелом монокля ювелира. В одну секунду она оценила его.

      «Мамкин котенок!»

      – У меня кое-что есть для вас. Но придется проехаться, впрочем, здесь недалеко. Следуйте за мной.

      Треугольный шлейф платья колыхался, подчеркивая каждый ее шаг. Прямая осанка, гордый разворот плеч. И восточный тюрбан из шелка на голове, как корона. Она даже не обернулась посмотреть, идет ли он за ней. У нее была власть над предметами роскоши, а значит, и над людьми. Марк стряхнул наваждение и поспешил за Адой. Догнал и пристроился рядом.

      Марк чувствовал – приключения начинаются. Красивая, решительная женщина ведет его в сокровищницу, может быть, даже в пещеру Али-Бабы, полную кувшинов с алмазами, сундуков с самоцветами, и он старался не думать, во сколько ему это обойдется.

      Оказалось,