Непричесанные рассказы. Олег Петрович Лукьянов

самом деле это полный абсурд, так как к тому времени никто из нас допуска к секретным материалам не имел, да и тема была, как выяснилось позже, самая что ни на есть обыкновенная).

      – Итак, тема занятия – организация танковой роты. Слушайте и запоминайте.

      Олень бодро начал читать по бумажке.

      – В танковой роте 10 танков, один из них командирский, в танке экипаж из четырех человек. Всего в роте сорок один человек.

      Ну, после «мишенного квадрата» нас вообще трудно чем-нибудь удивить, однако Достоевский с присущей ему наивностью (ой ли?) вытянулся в струну, представился по всей форме и задал вопрос, который и заставил бедного Оленя оторваться от конспекта.

      – Товарищ полковник, а вот если в танке четыре человека, а танков десять, то где же сорок первый?

      Ну, понятно, мы же все с незаконченным высшим образованием! Несчастный полковник впился глазами в свои бумажки, но увы… Ну не было там ничего про сорок первого! Тогда Олень начал проявлять чудеса математики. Повернувшись к доске, он тщательно – сначала в строчку, а потом в столбик – минут пять пытался получить нужный результат, умножая то четыре на десять, то десять на четыре. Увы! Сорок один не получалось.

      Утерев пот со лба, полковник начал вдохновенную импровизацию.

      – Очень правильный вопрос задал товарищ студент. Еще раз предупреждаю – сведения секретные.

      Так вот, сорок первый – это командир роты. Я же говорил, что один танк – командирский. Это не простой танк, а специальный. В нем оборудован специальный лючок, в котором командир и ездит.

      Довольный собой, полковник собирался вернуться к своим спасительным бумажкам. Шалишь, брат! Не на таковских напал. Достоевский не унимался.

      – Товарищ полковник, а что, такие лючки только в одном танке, или во всех есть?

      – Ну, я же ясно сказал – танк командирский, специальный, оборудованный специальным лючком.

      – А если танк подобьют, куда тогда командиру деваться? – не унимался Достоевский.

      – А если подобьют, то и командир погибнет, и никуда деваться ему уже не надо будет! – не на шутку разозлился Олень.

      Надо сказать, что к этому моменту все мы уже давно буквально лежали, уткнувшись носами в столы, и давились от хохота. А Достоевский не унимался.

      – Ну, а если не подбили, а просто сломался танк, куда деваться командиру роты?

      Ответ Оленя нас потряс до глубины души.

      – Советские танки не ломаются!

      Апофеоз советского танкостроения!

      Атмосфера накалилась до предела. Масла в огонь подлил Дехтяр, который два года оттрубил в танковых войсках.

      – Товарищ полковник, а вот я полтора года был механиком-водителем танка командира роты. Так у нас никакого лючка не было, командир был четвертым членом экипажа – командиром танка.

      Да, это был удар ниже пояса. На Сохатого без боли нельзя было смотреть. Да мы и не смотрели, мы продолжали давиться от смеха, стараясь при этом не поднимать голов и не издавать громких звуков.

      Но