Проклятый граф. Татьяна Андреевна Бердникова

раз широко зевнул и, подтянув к себе поближе подстилку, принялся снова на нее укладываться, – Все, старушка, оставь меня, я во сне. Аудиенция завершена, извольте вам выйти… из клетки.

      – Обнаглел, да? – беря пример с собеседника, поинтересовалась Татьяна, – Винс, я хотела… Винсент! – видя, что хранитель памяти уже вновь закрыл глаза и явно собирается отправиться в страну снов, она недовольно затормошила его, – Винсент! Проснись, кому говорят, аудиенция еще в самом разгаре!

      – Ммм? – хранитель памяти нежно обнял подстилку и, не открывая глаз, приподнял одну бровь. На лице его отразилась блаженная готовность заснуть, не обращая внимания на весьма надоедливую компанию.

      – Я тут на днях нашла кое-что, – девушка смотрела на собеседника почти претенциозно, однако, начав рассказывать о своем небольшом приключении, неожиданно сама напряглась, – Совсем случайно нашла, вот честное слово, абсолютно не нарочно!

      Выражение блаженства медленно стекло с лица Винсента, будто стертое мокрой тряпочкой. Он открыл глаза и бросил на собеседницу совершенно ясный, без малейшего намека на сон, взгляд, строго сдвигая брови.

      – Когда ты начинаешь клясться в честности, я начинаю в ней сомневаться, – негромко произнес он и, упершись ладонью в пол, неспешно сел, оставляя подстилку, доселе нежно обнимаемую, на полу в совершенном одиночестве, – Что ты нашла и где?

      – Всего-навсего листочек, – Татьяна невинно улыбнулась, – Совсем ничего особенного. Огрызок дневника, только и всего. Кстати, и вправду огрызок, его словно зубами рвали…

      – Чьего дневника? – перебил ее излияния Винсент, теперь уже поднимаясь и на ноги, и взирая на девушку сверху вниз. Последняя, старательно сохраняя на лице выражение совершенной невинности, пожала плечами.

      – Какой-то экзальтированной дамочки. Имя там не указано, но она жутко страдает по некоему «Р.», и… – Татьяна ненадолго замолчала, а затем подняла на собеседника уже совершенно посерьезневший взгляд, – И упоминает Альберта.

      – Альберта? – хранитель памяти приподнял брови, задумчиво потирая подбородок, – Какое-то знакомое имя…

      – Его Ричард упоминал, – вздохнула его собеседница, – Сказал что-то в том роде, что мы наивные барашки, и настоящий серый волк не он, а какой-то Альберт. Но кто это, никто из нас не знает, вот я и подумала, может быть, ты…

      – Я, конечно, знаю всех Альбертов на свете, – ехидно произнес в ответ Винсент и неожиданно принялся расхаживать по клетке, – Но, боюсь, вычленить среди них кого-то одного будет немножко затруднительно. Где ты нашла этот листок?

      Девушка чуть поморщилась, бросая на расхаживающего по клетке мужчину несколько раздосадованный взгляд.

      – Винс, ты случайно не знаешь, почему твое остроумие постоянно проявляется в самое неподходящее время?

      – А как по мне, время самое подходящее, – с абсолютно точно наигранной безмятежностью сообщил хранитель памяти, – Я тебя спрашиваю, где ты нашла этот огрызок дневника,