Лекс Раут. Императорский ловец. Марина Суржевская

мы смотрели друг на друга, а потом ловец заорал:

      – К спине!

      Мы сошлись спина к спине, обозревая ожившее кладбище. Еще недавно такое мирное и благостное, сейчас оно стало местом ночного кошмара. Потому что могилки начали осыпаться, полезла в разные стороны земля, а из ям показывались узкие серые морды, длинные худые бока, ощеренные пасти со стекающей белесой слюной. Существа были полупрозрачными, я видел сквозь вытянутые и склизкие тела разрытые могилки. В глубоких глазницах светились бледно-желтые радужки, между глаз торчал острый рог. Странные создания, неведомые мне, но настроенные явно недружелюбно.

      – Твари Изнанки, – чуть слышно прошипел Харт. Я дернулся, обернулся.

      – Что ты сказал?

      – Слева! – заорал Флай, швыряя файер.

      Серая тварь прыгнула даже без предупреждающего рычания, сволочь! И свалилась, поджаренная. Вот только не сдохла, как полагается всякой порядочной живности, а снова кинулась на нас, пылая факелом и распространяя ужасающий запах гнилого поджаренного мяса.

      – Мать твою! – заорал я, отрубая вытянутую башку и сапогом откидывая в сторону.

      – Свою поминай! – рявкнул Харт.

      – Свою не могу, я ее не помню! – взвыл я, отрубая еще одну башку. Крови в тварях не было, вместо нее во все стороны летела какая-то мерзкая желтая слизь.

      – Тогда заткнись! – откликнулся Флай. Его меч свистел, рассекая воздух и тела этих исчадий бездны.

      – Тоже не могу! Не нравится – закрой уши!

      – Ничего, что у меня руки заняты? – Харт проткнул глаз одной зверюги и уперся сапогом в покатый лоб, пытаясь вытащить застрявший в черепе клинок. Тварь при этом рычала и клацала зубами. – Да сдохни уже! – разъярился Флай, протыкая ее снова.

      – Кстати, напомни, чья это идиотская идея разделиться? – я пытался отбиться от трех зверюг, что щелкали челюстями, атакуя. – Не умника ли Харта?

      Флай что-то прошипел сквозь зубы. Я пнул серую морду, отпрыгнул, кинул файер.

      – Что ты там рассказывал? – не унимался я, вертясь на месте и швыряя сгустки огня. – Солнышко светит, птички поют? Ну и как тебе птички, Харт?

      – Жирноваты, – сквозь зубы процедил ловец.

      – Угу, – еще одна оскаленная башка отделилась от тела. – И пахнут дурно. Заканчивай уже, что ты там возишься?

      – Да пошел ты, – буркнул Харт, добивая двух зверюг.

      Я выдохнул и осмотрелся. Картина была удручающая: развороченные могилы, пылающие от файеров кусты и трупы серых тварей. А еще слизь, что покрывала и землю, и могильные камни, и нас с Хартом.

      – Вот гадство, – я с досадой оттер лицо и развернулся к ловцу. Он стоял, опустив клинок, и так же мрачно обозревая кладбище. Я свел ладони, активируя сразу несколько рун, и шагнул к Харту. Тот встал в стойку, почуяв недоброе. – Ну а теперь, расскажи-ка мне, чистюля, что ты знаешь об этих зверюшках?

      – О чем ты, Раут? – ловец изобразил насмешку.

      – Ты назвал их тварями Изнанки, Харт.

      – Я? – он закатил глаза. – Тебе послышалось, чернокнижник.

      – Да