Шоу ушастых вундеркиндов. Геннадий Киселев

на другую яблоню, Витёк. Вдруг эта нас двоих не выдержит.

      – Ты не командуй тут, а не то…

      И тут тишина раскололась оглушительным собачьим лаем. Толик вмиг очутился на верхушке дерева. Через мгновение рядом уже сопел Витька.

      – Влип… – тяжело переводя дыхание, проскулил он. – Теперь я пропал.

      – Почему только ты? – ёжась то ли от ночной прохлады, то ли от страха, спросил Толик. – Я тоже пропал.

      – Тебе что! Ты городской. С меня весь спрос будет. Отец за любой другой сад слова бы не сказал, а за Киреевский выпорет, как сидорову козу.

      – Как это выпорет? – не понял Толик.

      – Не прикидывайся. Тебя что, никогда не лупцевали?

      – Никогда! – с гордостью сказал Толик. – Дед поворчит, ну… мама отругает, если за дело. Мы втроём дружно живём.

      – Чего я с таким мамсиком связался? Надо было одному лезть. Пёс, как пить дать, на твой голос примчался… – продолжал канючить Витька.

      – Погоди, Витёк. Смотри: собака лежит себе спокойно, даже хвостом потихоньку виляет, не лает уже. Глянь, какая у неё морда добрая.

      – Прикидывается, – со знанием дела сказал Витька. – Ты попробуй, шевельнись.

      Толик поднял руку.

      Лютый напрягся и зарычал.

      – Всё! Не дёргайся! А-то взвоет, всё село перебудит.

      Толик затих, а потом снова зашептал:

      – А что если его отвлечь?

      – Как это «отвлечь»?

      – А бросить яблоко подальше от дерева. Он – за ним, а мы – в дыру.

      – Попробуй! – оживился Витька.

      Толик быстро сорвал и швырнул яблоко в глубину сада. Лютый даже ухом не повёл.

      – Всё… – всхлипнул Витька, – сидеть нам тут до утра. А там придёт Киреев, сдаст меня отцу, и будет мне порка. – Витька тихонько заплакал.

      – Ничего тебе не будет! – отчаянно выкрикнул Толик, зажмурился, спрыгнул с дерева и, не разбирая дороги, помчался в глубь сада. Пёс рванулся за ним. Витька оторопело смотрел им вслед. Затем, облегчённо выдохнув, мгновенно слетел с дерева и, утирая на ходу сопли, кинулся к спасительной дыре…

      Услыхав за спиной жаркое дыхание собаки, Толик бросился плашмя на землю и зачем-то заткнул уши ладонями. Лютый остановился и, поводя боками, удивлённо уставился на мальчишку. «Разорвёт», – только и успел подумать тот и ещё сильнее вжался в траву. Пёс задумчиво ткнул носом незадачливого воришку в спину, затем просунул морду между его плечом и головой и мягко лизнул в ухо, словно хотел сказать: «Не дрожи, не бойся меня…»

      Толик с трудом заставил себя повернуть голову и замер в изумлении. Глаза пса светились искренним любопытством: «А ну, покажись, что ты за фрукт такой, охотник до чужих яблок, любитель бегать со мной наперегонки?»

      И мальчишка потянулся к собаке, несмело потёрся лбом о её холодный нос. Лютый лизнул его в щёку. Толик отстранился, некоторое время мальчишка и пёс внимательно смотрели друг на друга. Наконец Лютый отвернулся, а Толик изо всех сил обхватил его за шею и прижался к пахнущей псиной и прелой листвой шерсти.

      – Лютый… –