Николай Ленин. Сто лет после революции. 2331 отрывок из произведений и писем с комментариями. Дмитрий Галковский

раз это убеждение не проводится в жизнь путём насилия или обмана. Я тем более считаю себя обязанным подчеркнуть это, что намерен говорить о своих разногласиях с СВЯЩЕННИКОМ Тихвинским, – депутатом от крестьян, достойным всякого уважения за его искреннюю преданность интересам крестьянства, интересам народа, которые он безбоязненно и решительно защищает.

      (8 апреля)

***

      369

      Интеллигентские наседки меньшевизма высидели утят. Утята поплыли. Наседки ДОЛЖНЫ выбирать: по воде или по суше? Ответ, даваемый ими (этот ответ можно довольно точно передать словами: и не по воде и не по суше, а ПО ГРЯЗИ), не есть ответ, а отсрочка, оттяжка.

      («Сердитая растерянность», апрель)

      370

      НА ДЕЛЕ советы рабочих депутатов и подобные им учреждения были органами восстания. Их сила и успех всецело зависели от силы и успеха восстания. Их возникновение только тогда было не комедией, а подвигом пролетариата, когда нарастало восстание. При новом подъёме борьбы, при переходе её в ЭТУ ФАЗУ неизбежны и желательны, конечно, подобные учреждения. Но их историческое развитие должно заключаться не в схематическом продолжении местных советов рабочих депутатов до всероссийского рабочего съезда, а в превращении зачаточных органов революционной власти (именно такими органами были советы рабочих депутатов) в центральные органы победившей революционной власти, в революционное временное правительство. Советы рабочих депутатов и их объединение необходимы для победы восстания. Победившее восстание неминуемо создает ИНЫЕ органы.

      (То же)

      371

      Что же это такое, наконец, «тактическая платформа» меньшевиков? Тактическая ли платформа, обдуманная и взвешенная перед съездом самыми выдающимися вождями социал-демократической рабочей партии, или вопль мелкобуржуазных интеллигентов, тоскующих среди неподходящей им пролетарской обстановки?

      («Тактическая платформа меньшевиков», апрель)

      372

      Черносотенцев трудно ненавидеть: чувство тут уже умерло, как умирает оно, говорят, на войне после длинного ряда сражений, после долгого опыта стрельбы в людей и пребывания среди рвущихся гранат и свистящих пуль. Война есть война, – и с черносотенцами идёт открытая, повсеместная, ПРИВЫЧНАЯ война.

      Но кадетский Иудушка Головлев способен внушить самое жгучее чувство ненависти и презрения. <…> Разве можно спокойно слушать и оставлять без бичующего ответа такие речи:

      «День, когда дебаты в Таврическом дворце будут казаться такой же неизбежной принадлежностью дня, как обед днём и театр вечером, когда программа дня будет интересовать не всех вместе, а тех или других специально (!!), когда дебаты об общей политике станут исключением, а упражнения в беспредметном красноречии сделаются фактически невозможны, вследствие отсутствия слушателей, – этот день можно будет приветствовать, как день окончательного торжества