Кавалер в желтом колете. Корсары Леванта. Мост Убийц (сборник). Артуро Перес-Реверте

из рукава чистый платок и попытался заткнуть рану. Два пальца глубины, определил он. Заправил в нее край платка, чтобы унять кровотечение. Потом, не обращая внимания на стоны Салданьи, развернул и приподнял его. Ощупал спину, но не нашел выходного отверстия и не выпачкал пальцев кровью.

      – Мартин! Ты слышишь меня?

      В ответ не раздалось, а прошелестело чуть слышно:

      – Да…

      – Постарайся не кашлять и не шевелиться.

      Он опустил раненого на землю, подложив ему под голову свернутый плащ – чтобы голова была повыше, а не то кровь хлынет горлом и Салданья захлебнется.

      – Что со мной? – спросил тот, и последнее слово потонуло в нехорошем влажном кашле.

      – Ты понял, что я говорю? Будешь кашлять – изойдешь кровью.

      Альгвасил слабо кивнул и замер – лица не видно, только посвистывал воздух в пробитом легком. Через мгновение, когда Алатристе, нетерпеливо оглядевшись по сторонам, сказал ему, что должен уйти, тот вновь кивнул.

      – Постараюсь кого-нибудь прислать к тебе… Священника хочешь?

      – Чушь… не мели…

      – Тем лучше. – Алатристе поднялся на ноги. – Значит, выживешь. Не впервой.

      – Не впервой.

      Алатристе уже сделал несколько шагов прочь, когда раненый подозвал его. Он вернулся и вновь стал на колени.

      – Ну чего тебе, Мартин?

      – Ты ведь… сам так не думаешь… А?

      Алатристе стоило немалого труда разлепить пересохшие, будто склеившиеся губы, и каждое слово причиняло боль.

      – Ну ясно, не думаю.

      – Сукин ты… сын…

      – Ты ведь не первый день меня знаешь, Мартин.

      Казалось, все силы Салданьи собрались в этот миг в пальцах – так крепко и цепко ухватили они руку Алатристе.

      – Ты… хотел взбесить меня… Да?

      – Да.

      – И это… была… всего лишь… уловка?

      – Разумеется.

      – По… божись.

      – Богом всемогущим клянусь.

      Пробитая грудь Салданьи мучительно содрогнулась от приступа кашля. Или смеха.

      – Я… так и знал… Сукин ты сын… Я так и знал.

      Алатристе снова поднялся, запахнул плащ. Теперь, после схватки, когда схлынул жар, ему вдруг стало зябко – перед рассветом всегда холодает. А впрочем, может, и не в рассвете дело.

      – Удачи тебе, Мартин.

      – И тебе… тоже… капитан Алатристе…

      Если не считать того, что где-то в отдалении заливались собаки, ночь была безмолвна – стих даже ветер, слегка шевеливший листвой на деревьях. Диего Алатристе одолел последний пролет Сеговийского моста и на миг остановился возле прачечных. Вода в Мансанаресе после недавних дождей вздулась, затопила берег. Позади осталась темная громада Мадрида, с высот нависавшего над рекой, вонзавшего в небо шпили своих колоколен и верхушку башни Алькасара: наверху – черный бархат небосвода, будто шляпками обойных гвоздиков, утыканный звездами, внизу, за городскими стенами, – редкие и тусклые огни.

      Сырость пропитала