Кавалер в желтом колете. Корсары Леванта. Мост Убийц (сборник). Артуро Перес-Реверте

Запах свежего хлеба.

      – Ты бросил меня на улице, – сказала Анхелика.

      – Бросил… Чем мне искупить свою вину?

      – Сопровождать меня, когда будет нужно.

      – Ночью?

      – Да.

      – И ты снова будешь в мужском платье?

      Она взглянула на меня как на слабоумного:

      – Не в этом же виде разгуливать мне по ночному Мадриду?

      – О проводах и провожатых можешь забыть… – вырвалось у меня.

      – Как ты груб! Не забудь – ты у меня в долгу.

      Она вновь окинула меня пристальным – да не пристальным, а просто стальным, режущим не хуже клинка, пробирающим до печенок – взглядом. Что ж, мне стесняться было нечего – хорошо промытые волосы, опрятные черные штаны и колет, кинжал сзади на поясе. Быть может, это и дало мне сил выдержать ее взгляд.

      – Бессердечный, – повторила она, надувшись как ребенок, которого несправедливо лишили лакомства. – Я вижу, тебе милее общество этого… как его?.. капитана Нахалатристе.

      – Я ведь уже сказал: это мой друг.

      Она презрительно скривила губы:

      – Ну еще бы! Старая песня – Фландрия, боевое братство, шпаги, пьянки, гулящие девицы… Какие вы, мужчины, скоты!

      В этом предосудительном перечне я расслышал какую-то странную ноту – Анхелика словно бы сетовала, что в ее жизни нет ничего подобного.

      – И позволь тебе сказать, – добавила она, – что с таким другом и врага не надо.

      Я воззрился на нее в изумлении:

      – А ты – кто?

      Она прикусила губу, будто и впрямь размышляла над ответом. Потом чуть склонила голову, не спуская с меня глаз:

      – Я тебя люблю.

      От нее не укрылось, что при этих словах я затрепетал. Анхелика улыбнулась, как, наверное, улыбался Люцифер, до того как был свержен с небес.

      – И если ты не подлец, не дурак и не позер, этого должно быть достаточно.

      – Не знаю, кто я, но вот ты легко доведешь меня до костра или до гарроты.

      Анхелика засмеялась, с деланой скромностью сложив руки на поясе своей широкой юбки, с которого свисал перламутровый веер. Я глянул на ее губы, вырезанные так изящно и четко, и подумал: «К дьяволу все!» Свежий хлеб, розы и мед. Оголенная шея. Я впился бы в эти уста, но вокруг, к сожалению, были люди.

      – Не думай, пожалуйста, – сказала она, – что это сойдет тебе с рук.

      Прежде чем события приняли угрожающий оборот, случилось происшествие, которое хоть сейчас вставляй в комедию Лопе. Дело началось в трактире Леона: капитан Алонсо де Контрерас, по обыкновению словоохотливый, милый, хотя и малость фанфаронистый, сидел развалясь напротив винной бочки, на которую сложили мы свои плащи, шпаги и шляпы. В число сотрапезников входили дон Франсиско де Кеведо, Лопито де Вега, мой хозяин и я, подавали нам в тот день капиротаду[24] и мясной салат сальпикон. Угощал Контрерас – по случаю получения наконец некоего пособия или пенсиона, который казна задолжала ему с давних пор или, как выразился сам Контрерас, «со времен взятия Трои». Беседа постепенно коснулась поистине

24

Блюдо из мяса, сыра, жареной кукурузы, сливочного масла и пряностей.