Брат. Алиса Атрейдас

Вот ты сам поставь себя на ее место. Вот ты сидишь в кабинете, а она заходит с бодуна, вонища перегаром. Вот какая бы у тебя реакция была?

      – Я бы предложил опохмелиться! – буркнул Сидор Фомич.

      – Я те ща предложу, алкашня!

      В кабинете послышался звук падающего стула. Илья улыбнулся, представив, как резво муж-неудачник увернулся от оплеухи.

      – Изольда Артуровна, а спойте нам! – снова разрядил обстановку находчивый малый. – Сидор Фомич говорил, у вас дивный голос!

      – Ну, не такой уж и дивный, – хихикнула супружница Фомича. – Но в детстве в хоре выступала! За мои зеленые глаза, называешь ты меня колдуньей,

      говоришь ты это мне не зря, сердце у тебя я забрала… – затянула на одной ноте Изольда Артуровна.

      Илья зажал уши и, давясь от смеха, побежал к выходу.

      На этот раз попасть в больницу оказалось намного проще – уборщица как раз намывала полы.

      Илья прошел по мокрой плитке и с надеждой посмотрел вниз— следов не оставалось.

      Родителей в коридоре не было. Сразу стало грустно. Не то, чтобы Илья по ним соскучился, просто родные лица сейчас много значили.

      Чтобы попасть в реанимацию пришлось почти час просидеть под дверью. Удалось прошмыгнуть вместе с медсестрой, которая заглянула и снова ушла, закрыв за собой дверь.

      Илья ошарашено пялился на пустую кровать. Страшное предчувствие заползло и сдавило грудь.

      – Федька, братишка… Ты чего это?

      «Не мог он умереть! Наверное, его перевели в палату».

      Соседнее место, где лежал мужик с рыбьим взглядом, тоже пустовало. В реанимации осталась только девушка. Илья подошел к кровати и посмотрел на пациентку: бледная, словно прозрачный фарфор, кожа обтягивала высокие скулы и остренький подбородок с трогательной ямочкой; ресницы длинные, слегка загнутые.

      «Интересно, какого цвета у нее глаза?»

      Голова девушки гладко выбрита, из-за этого она кажется совсем ребенком. Илья подошел к карточке, прикрепленной в ногах кровати.

      – Лиза Карпенко, 21 год.

      В анамнезе самое понятное слово «кома». Илья попытался разобрать каракули – похоже, девушка решила покончить жизнь самоубийством и наглоталась таблеток. Кома – последствие тяжелейшей интоксикации.

      Странно, но она не была похожа на ту, которая уходит из жизни добровольно. Илья подошел ближе и склонился к лицу девушки. Губы причудливо изогнуты, так и кажется, что сейчас расцветут улыбкой. Венка на виске беспокойно бьется тонкой змейкой. Илья коснулся кончиками пальцев щеки Лизы – шелк и то грубее, чем ее кожа. Он продолжал водить по ее лицу, наслаждаясь ощущениями.

      Открывшаяся дверь, заставила его отскочить в сторону.

      – Горцева в какую перевели? – спросил врач, взглянув на кровать Федора.

      Услышав свою фамилию, Илья напрягся.

      – В шестую, Андрей Валентинович, он один там, родители с ним.

      – Кто разрешил посторонних? – бросил доктор, быстрыми движениями перелистывая анамнез Лизы.

      – Так