Записки из дежурного уазика. Надежда Хлимонова

жизнь самоубийством.

      В другой части здания находился наш кабинет, который мы делили на четверых. Виталий Лисов был давним знакомым Игоря, человеком легким на подъем, веселым, энергичным и любителем женского пола. Ему было за тридцать, среднего роста, среднего телосложения, он обладал незаурядным чувством юмора.

      Лукасу было двадцать шесть, высокий, худощавый. Он носил очки, одевался очень небрежно, чем-то даже напоминал хиппи. Лукас был немного сумасшедшим, он был отличным специалистом и просто одержим дактилоскопией. Немного напоминал утрированный образ чокнутого профессора, одержимого своими идеями.

      Он, так же, как и я, изначально пришел в полицию как фотограф. Лукас был дружелюбным, вечно голодным и вечно пьяным, часто ночевал в кабинете, даже когда не дежурил. Он практически никогда не убирал за собой, потому что ему было откровенно все равно, что другие думают о нем, и бардак и хаос были его стихиями, в которых он чувствовал себя как рыба в воде. Иногда он был по-детски наивен, но его нельзя было назвать инфантильным.

      Лукас был очень общительным, любил говорить о работе, ему хотелось быть услышанным и ему нравилось делиться своими знаниями. Мы очень быстро нашли общий язык, и он обучал меня премудростям новой профессии.

      Еще в отделе работал однокурсник Римаса – Саулюс Боже. Он был невысокий, коренастый, с темными волосами и, несмотря на юный возраст, его украшал пивной животик. Чаще всего, его называли по фамилии – Боже. Он был очень жизнерадостным, энергичным, юморным, выглядел солидно, любил напустить на себя важность, пустить пыль в глаза, произвести впечатление и уклониться от работы. Боже был дружелюбно поверхностным, ему нравилось посмеяться, выпить пиво с коллегами после работы, но друзей он не искал и особенно о своей личной жизни не распространялся.

      Наш кабинет состоял из двух комнат, первая была проходной. В каждой было по два стола и одному шкафу. В дальней комнате стояло кресло-кровать, на котором можно было вздремнуть во время дежурств. Там же находился книжный стеллаж с картотекой отпечатков рук задержанных и потерпевших. В кабинетах постоянно присутствовал рабочий беспорядок, на столах стояли немытые чашки, обрезки фотографий, фотопленки, по углам и подоконникам были разбросаны вещественные доказательства, изъятые с мест происшествий.

      Пример разговора, наподобие которого часто можно было слышать в нашем кабинете:

      – У вас случайно не завалялся утюг со следами крови с такого то происшествия?

      – Да нет – у нас только со следами кожи оттуда-то…

      В кабинете хранилось огромное количество оружия, всевозможных ножей, кинжалов, бит, кастетов и прочего. Также в рабочем пространстве находилось множество орудий взлома, гипсовых слепков, иногда появлялась одежда и личные вещи, снятые с погибших.

      Время от времени, мы, развесив на радиаторе или на стульях, просушивали окровавленную одежду, снятую с убитых, для того, чтобы