Вракли-3. Записки «пятьюшестьвеника». Андрей Ставров

пропитания. Как правило, с собой мы брали чай, кофе, сахар, соль, пряности, муку, немного сухарей и крупы. Остальное добывали сами ружьем и удочкой. Ружьё обеспечивало нас мясом. За все годы я только один раз принял участие в охоте на косулю и когда увидел дело рук своих, закаялся стрелять в кого-нибудь крупнее глухарки. Поэтому основной нашей добычей были рябчики, которые водилось там в изобилии. Более того, часто утром, выйдя из избушки, я слышал их нежный пересвист. Буквально в десятке метров на ветвях дерева сидела целая стая. Жена говорила мне, сколько штук нам потребуется сегодня и я, как в тире, сбивал двух-трёх. После первого выстрела стая не улетала, с интересом наблюдая, как один несчастный кувырком падал на землю. Иногда они попадались во время наших походов по окрестностям. Бывало, мы встречали стайки глухарок или копалух, как их звали местные. Одной нам вполне хватало на два дня. Самцов же глухарей я встречал лишь однажды, но в них не стрелял. Куда нам пять-шесть килограммов мяса! Случалось, что нас посещали охотники и тогда они привозили излюбленное наше лакомство – мясо, печень и язык марала. Более вкусного мяса мы не пробовали никогда. Даже кусок чистой мякоти, сваренный в воде, был нежным и ароматным, а про бульон и говорить не приходится. Шашлык из печени доводил до изумления, а отварной язык в качестве закуски был несравним с иными деликатесами. Но все-таки основной нашей пищей была рыба. Каждый вечер я ставил донки. Это три-четыре больших тройника, на которые наматывались кишки рябчиков, глухарок или внутренности пойманных ранее хариусов. Донки забрасывались в небольшие заливчики с песчаным дном. Утром на каждом тройнике сидело по налиму. Небольших, граммов по пятьсот-семьсот. Я их потрошил, складывал в большую миску знаменитую печёнку, одного брал с собой, остальных оставлял воронам и мелкому зверью. Не корите меня за такую расточительность. Однажды, когда совсем стемнело, я подошёл к месту, куда недавно забросил донку и осветил дно фонариком. Дна не было видно, несколько десятков налимов крутилось вокруг наживки! В тех местах налим, как и елец, считался сорной рыбой! Жена случайно обнаружила, что уха из налима с гречневой крупой просто объедение, особенно когда я добавлял в неё перетертую с солью печёнку. Впрочем, печёнка, приготовленная в водяной бане, была самостоятельным блюдом. После неё хваленая тресковая печень казалась грубой и примитивной пищей! Но ни что не могло сравниться с хариусом. В Реке он редко достигал веса более полутора килограммов. Чаще всего я ловил грамм под восемьсот. Двух штук нам вполне хватало на обед. Для правильного приготовления рыбы, её нужно было выпотрошить, добавить внутрь немного соли и подождать с полчаса. За это время разводился большой костёр. Угли, по мере образования и прогорания, осторожно сгребались в сторону. Далее хариус нанизывался на деревянный шампур через пасть вдоль хребта, после чего его нужно было обжечь на сильном пламени.