Агент Алехин. Геннадий Прашкевич

кулаком до ровных зубов Алехина: – Ты нам сразу понравился.

      И снова заинтересовался:

      – А реки, горы, Алехин? Они чьи? А подземные ископаемые и облака? А вымершие существа? Тоже твои?

      – Наши, – совсем запутался Алехин.

      – А море?

      – Обское, что ли?

      – Ну, пусть Обское.

      – Тоже наше.

      – А Черное?

      – И Черное – наше.

      – Это, значит, и твое, Алехин?

      – Ну да. Алехин не врал.

      Черное море, Понт Евксинский, он любил. Он пять раз ездил к Черному морю. Возвращался из Пицунды загорелый, уверенный, похорошевший. Начинал считать себя обаятельным, что льстиво подтверждали его пожилые клиентки. Загорелый, уверенный, подолгу тренировал перед зеркалом уверенную улыбку. Для опытного страхового агента широкая уверенная улыбка – первое дело. Спорт, искусство, кино и все прочее – это второе дело, а улыбка – первое.

      – А вот лишишься ты Черного моря, Алехин, хорошо тебе будет?

      Ну, козлы! Алехин даже рассмеялся. Лишиться Черного моря! Да пусть оно окажется хоть грузинским, хоть украинским, хоть турецким, хоть румынским или там болгарским и так далее, никто всего моря никогда не лишится. Хватит моря на них и на нас. На всех хватит.

      Смех Алехина Заратустру Наманганова и его корешей неприятно разочаровал.

      Они переглянулись, вроде как не поверили Алехину. Все мокрые, на Вие телогрейка раскисла. Да и сам Алехин, плотно прижатый к грязному сырому забору, сильно скучал. Не поленился бы пойти в обход опасного переулка, сидел бы в своей кухоньке и варил чай. До него не сразу дошли слова ласкового Заратустры и его кореша.

      – Ох, лишишься, Алехин, Черного моря… Аральского лишился, теперь лишишься Черного… Вспыхнет в одночасье… И не будет больше твоим или ихним… Лишишься, лишишься моря, Алехин…

      – Как это вспыхнет море? – поразился Алехин.

      – А вот так. – Длинноволосый сделал неприятное движение, будто чиркнул спичкой под носом Алехина. – Пых и готово!

      Дебилы! Алехин презрительно засмеялся.

      – Телефон у тебя есть?

      Алехин помедлил, потом высокомерно кивнул.

      VIII

      Домашний телефон был предметом его гордости.

      Алехин простоял в очереди на телефон почти десять лет и все равно ему поставили только воздушку – в один день и совершенно случайно. Кстати, в тот день он и увидел Верочку. Ноги длинные, глаза лесные, зеленые, полупрозрачная кофточка на груди и все такое прочее. И Алехин чем-то ее привлек. Может, осторожной улыбкой. Алехин никогда об этом у Верочки не спрашивал. Строго ответив на открытую широкую улыбку страхового агента, Верочка, как и подобает опытной секретарше, пробежала тонким красивым пальчиком по длинному списку, лежащему перед ней:

      – Опаздываете, товарищ Алехин.

      Алехин удивился, но виду не подал.

      Неужели его очередь подошла? По срокам не получалось, но мало ли.

      Начальник телефонной связи, человек еще молодой, но умудренный казенной жизнью, сидел за просторным письменным столом и курил длинную иностранную сигарету. При