День Муравья. Бернар Вербер

И на этот раз: ни ран, ни орудия убийства, ни следов взлома, ни улик. В общем, темный лес!

      Комиссар достал жвачку.

      – Дверь, разумеется, была заперта, – сказал Мелье.

      – Три замка заперто, два открыто. Кажется, в момент смерти, она что-то делала с одной из задвижек бронированной двери.

      – Надо выяснить, что она делала: открывала или закрывала ее, – заметил Мелье. – Он наклонился и внимательно вгляделся в положение рук. – Открывала! – воскликнул он. – Убийца находился внутри, и она пыталась бежать… Ты первым прибыл сюда, Эмиль?

      – Как всегда.

      – Мухи тут были?

      – Мухи?

      – Да, мухи. Дрозофилы, если тебе угодно!

      – Ты об этом уже спрашивал в квартире братьев Сальта. Почему тебя это так интересует?

      – Мухи – это очень важное звено! Они отличные информаторы для детектива. Один из моих преподавателей утверждал, что все дела он раскрывает, всего лишь изучая поведение мух.

      На лице инспектора появилось скептическое выражение. Очередной из этих дурацких трюков, которым обучают в новых полицейских школах! Каюзак был приверженцем старых добрых методов, но тем не менее ответил:

      – Ну да, я помню, как было у братьев Сальта, и на этот раз проследил, чтобы окна не открывали, и, если мухи были, они все еще здесь. Только с чего ты на них зациклился?

      – Мухи – это главное. Если они есть – значит, где-то есть проход. Если их нет – значит, квартира герметически закрыта.

      Оглядываясь по сторонам, комиссар, наконец, заметил муху в углу, на белом потолке.

      – Смотри, Эмиль! Ты видишь ее, вон там? Муха, как будто смущенная чужими взглядами, взлетела в воздух.

      – Она укажет нам воздушный коридор! Смотри, Эмиль. Маленькая щелка над окном, наверное, в этом месте она и пролезла.

      Муха резко изменила направление и опустилась на кресло.

      – Теперь я уверен, это зеленая муха. То есть муха второй когорты.

      – Это еще что за жаргон? Мелье объяснил:

      – Когда человек умирает, на него слетаются мухи. Но не всякие мухи и не абы когда. Круговорот неизменный. Обычно сначала высаживаются синие мухи (calyphora), мухи первой когорты. В течение первых пяти минут после смерти. Они любят теплую кровь. Если участок тела кажется им благоприятным, они откладывают яйца и улетают, как только от трупа начинает исходить запах. Их тут же сменяет вторая когорта – зеленые мухи (muscina). Эти предпочитают мясо с легким душком. Они едят, откладывают яйца, потом уступают место серым мухам (sarcophaga) – мухам третьей когорты, которые любят еще более ферментированное мясо. Наконец настает черед сырных (piophila) и жировых мух (ophira). Таким образом, на теле сменяется пять команд. Каждая берет свою часть и оставляет нетронутой часть других.

      – Какое малюсенькое тельце, – с отвращением вздохнул инспектор.

      – Смотря для кого. Одного трупа хватит, чтобы попотчевать несколько сотен мух.

      – Прекрасно. Но какое это имеет отношение к нашему расследованию?

      Жак Мелье вооружился светящейся лупой и принялся рассматривать уши Каролины