Тринадцатый город. Сергей Лукьяненко

маленькую пасть. Странное металлическое яйцо застыло на песке – огромное, обгорелое, мертвое. Мертвое – значит, неопасное. Зверек подбежал поближе.

      Следящий луч коснулся теплого живого комочка. Живое – значит, опасное. Маленькое – значит, не способно нести в себе разум.

      Вспыхнула в ночи раскаленная игла лазерного излучения. Раздался судорожный визг. И наступила тишина. Лишь ровно и надежно гудели приборы.

      Пилот спал.

      3. Налет

      «Это конец…» Мысли были какими-то ленивыми и безразличными. Тири понимал, что его странный поступок не останется безнаказанным. Нотацией или публичным покаянием он не отделается. Скорее всего, его ждет общественное порицание – полная коррекция психики.

      «А что я, собственно, сделал? Просто встал, может быть, мне захотелось попить. Увидел Дежурного – и от удивления замер на месте». Тири помотал головой. Не стоит хитрить с самим собой. Дежурный все понял, он прочел в его глазах самый страшный из атавизмов – неравнодушие к человеку.

      Гэл сел рядом, обхватил Тири за плечи. Спросил совсем тихо:

      – А зачем он приходил, этот секторальный?

      – Запомнил номер твоего Знака. А потом долго смотрел на тебя. Так странно смотрел, я думал, только мы так друг на друга смотрим… Слушай, Гэл, если будет собрание, то я скажу, что Дежурный сам атавик!

      Тири даже не заметил, что, произнося слово «сам», он заранее согласился с непредъявленным еще обвинением.

      – Это не поможет…

      – Все равно! Пусть ему тоже будет плохо, пусть! Если бы я мог, то выбросил бы его из города, он хуже наружника, он…

      – Тири, Тири, замолчи! Все равны, все одинаковы, все заме…

      – Нет! Ты для меня не одинаковый, незаменимый! Ты не такой, как все!

      – Тири, ты для меня тоже…

      Дверь открылась. Впереди шел Дежурный их сектора. За ним неторопливо вышагивал Дежурный по ярусу.

      Ребята вскочили. Дежурный по ярусу вышел вперед. Медленно поднял свой черный жезл, спросил:

      – Эта?

      Какой-то неправильный вопрос. Словно спросил о машине: «эта?». О Равном всегда говорят «этот». Может быть, их уже не считают за равных? Мысли у Тири путались.

      – Да, – секторальный кивнул.

      – А у тебя хороший вкус. По коэффициенту подходит?

      – С лихвой. Я же скоро возвращаюсь…

      – Понял уже. Что ж, это твое право.

      Дежурные разговаривали так, словно не замечали ни Тири, ни Гэла. И от этого было особенно страшно.

      – А парень, значит…

      – Я был потрясен. Такой взгляд, просто мороз по коже.

      – Хорошо. – Дежурный яруса направил жезл на Тири. – За мной, номер 12-364-907-Тири.

      В каком-то спасительном оцепенении Гэл смотрел им вслед. Дверь закрылась, а он не в силах был отвести от нее взгляда. В углу спальни кто-то завозился, привстал с постели. Недоуменно взглянул на Гэла, открыл было рот, но промолчал, снова лег.

* * *

      – Первый ярус, восьмой этаж.

      Тири еще никогда не спускался так низко.