#Зерна граната. Анна Коэн

будто хозяин поместья вытягивал из него последние соки.

      Но никто из них не проявлял недовольства словами герра Эриха: герцог всегда поступал так, когда добивался чего-то. Даже когда это выматывало.

      Наконец в их застольную беседу просочились детали кабинетных переговоров, и Юстас обратился в слух и внимание.

      – Страсти молодости должны были перебродить в тебе, Фердинанд. Обратиться в густое вино мудрости. Но что я вижу? Уксус! Ты до сих пор неосмотрителен, порывист. Можешь говорить что угодно, но именно твоя поспешность и неизбывная желчь являются причиной неудач на политическом поприще, – увещевал бывший посол. – Прислушайся ко мне и вычеркни из длинного списка недостатков хотя бы ослиное упрямство! Верно я говорю, юноша? – внезапно обратился он к Юстасу, отчего тот слегка смешался.

      К счастью, герр Эрих не ждал ответа. Ему больше нравилось разглагольствовать, нежели беседовать. Удивительно, как с таким характером он служил по дипломатическому ведомству.

      – Так что полно упрямиться, Нанду. – Толстяк подался вперед и плеснул немного мятного ликера в узкую тонконогую рюмку герцога. – Место теплое. Годится не только чтобы переждать грозу, но и просто пожить в удовольствие. Всего делов – закорючки ставить, направо да налево. Отчитываться только передо мной. А с людьми будет работать твой мальчик, ему полезно. Никогда не поздно поучиться у старого патрона, а?.. Верно я говорю?

      – Предложение лестное. – Герцог кивнул отрывисто, как несмазанный механизм. – Но и неделю назад, и сейчас я уверен, что это не соответствует…

      – Конечно, не соответствует, – повысил голос фон Клокке. – Потому что дурость на уме! Несусветная дурость!

      Расписные тарелки предупреждающе задрожали на своих ореховых насестах. Панна Анастасия встала из-за стола. Секунду погодя, опомнившись, поднялись со своих мест и мужчины. По-кантабрийски хозяйка почти не говорила, но настроения улавливала чутко, как любая женщина, долго прожившая в браке.

      – Я вас оставлю, – сказала она на местном наречии и направилась к выходу из столовой.

      Эрих ловко перехватил ее сухонькую руку и поцеловал в центр ладони.

      – Иди, Стася, дружочек. Шуметь больше не станем.

      К удивлению Юстаса, чопорная старуха улыбнулась в ответ и смахнула с халата мужа приставшее перышко.

      Когда дверь за ней беззвучно закрылась, фон Клокке устало повалился обратно на стул.

      – Во главе списка твоих недостатков – умение расстраивать женщин, мой мальчик. Чего тебе стоило стать наконец достойным хозяином Виндхунда, посвятить остаток жизни матери твоих детей… Тридцати лет достаточно, чтобы перебеситься. И не смотри на меня так! – Он осекся, очевидно, вспомнив о тарелках. – Мы уже не молоды, Нанду. В этой игре нам не пристало самим ходить по клеткам, только двигать фигуры.

      Взглядом своих маленьких глаз он напоминал старого попугая.

      – Просто подумай еще раз. Даю тебе последний шанс. Откажешься – иди своей