Девушка в голубом пальто. Моника Хессе

исчезла?

      Фру Янссен прикрывает глаза, припоминая.

      – Коричневая юбка. Кремовая блузка. И пальто. В мастерской мебельного магазина такие сквозняки, что приходится все время быть в пальто. На ней было пальто. Голубое пальто.

      – Вот такое? – Я указываю на ярко-синий цвет на блюдцах фру Янссен в горке с фарфором.

      – Скорее как небо в солнечный день. И два ряда серебряных пуговиц. Я одолжила ей другую одежду, пока она была здесь. Но когда она исчезла, пропали только те вещи, в которых она пришла сюда.

      Продолжая задавать вопросы о разных деталях, которые приходят в голову, я мысленно рисую портрет девочки. Кудрявые темные волосы до плеч, тонкий нос, голубовато-серые глаза.

      – Возможно, у соседей Родвелдтов есть фотография, – предполагает фру Янссен. – После исчезновения Родвелдтов они могли попытаться спасти какие-то вещи из квартиры.

      – Вы что-нибудь знаете об этих соседях?

      Она качает головой. Это значит, что я не могу пойти в ту квартиру и задать вопросы. Ведь жилище Родвелдтов, вероятно, заняла какая-то семья члена НСД. Амстердам – многолюдный город, и даже в нормальные времена здесь трудно найти жилье. А теперь, после исчезновения еврейской семьи, в ее квартиру сразу же вселяются сторонники нацистского режима. Они ведут себя так, будто всегда там жили. Война делает друзей врагами. Быть может, именно соседи донесли о тайном убежище Родвелдтов.

      Где же еще можно найти фотографию?

      – Вы заходили в убежище в мебельной мастерской? – осведомляюсь я.

      Она кивает:

      – Назавтра после того, как Хендрик был… Назавтра после того, как это случилось. Там все перевернули вверх дном во время обыска. Немцы забрали почти все. А может быть, просто Родвелдты захватили с собой мало вещей. Секретарша Хендрика могла бы попытаться что-нибудь спасти, но она отправилась в свадебное путешествие на следующий день после налета. Я могу ей написать. Но я не знаю точно, когда она вернется.

      – В какую школу ходила Мириам?

      – В еврейский лицей. С тех пор как изолировали еврейских учеников. Я не знаю, где он.

      А я знаю. Он на берегу реки Амстел. Это здание из красного кирпича, с высокими окнами. Я постоянно проезжаю мимо него. Итак, теперь мне есть куда поместить девушку, мысленный портрет которой я создала.

      – Что дальше? – спрашивает фру Янссен. – Вы собираетесь обсудить это с друзьями?

      – С друзьями?

      – С теми, кто будет вам помогать? Кто разбирается в таких вещах?

      Теперь я понимаю, почему фру Янссен обратилась ко мне. Дело в том, что она понятия не имеет, как осуществляется незаконная деятельность. Она считает, что Сопротивление и черный рынок – это единая сеть, которая обменивается информацией и устраивает заговоры против немцев. Но я – лишь маленькое звено в цепи господина Крёка. Если бы меня схватили и начали допрашивать об операциях господина Крёка, я сказала бы, что не знаю, работает ли на него еще кто-нибудь. И это было бы чистой правдой.

      Я не связана с Сопротивлением. Торговцы, занимающиеся спекуляцией,