Добывайки на реке. Мэри Нортон

кивнул Хендрири, – вся эта мебель из того кукольного домика, который стоял в комнате для занятий, помнишь? На верхней полке шкафа с игрушками, справа от двери.

      – Разумеется, помню: ведь кое-что из этой мебели принадлежит мне, – проворчала Хомили и, повернувшись к Арриэтте и понизив голос, добавила: – Жаль, что мы не сохранили ту опись, ту самую, которую ты составила на промокашке. Помнишь?

      Арриэтта, уже догадавшись, что без ссор в будущем не обойдётся, кивнула и вдруг почувствовала страшную усталость. Разговоров оказалось слишком много, да и жарко было в переполненной комнате.

      – И кто всё это принёс? – поинтересовался Под. – Кто-то из человеков?

      – Наверняка, – подтвердил Хендрири. – Наволочка лежала на другой стороне насыпи. Это случилось вскоре после того, как нам пришлось уйти из барсучьей норы и устроиться в плите…

      – А что это была за плита? Не та ли, что валялась возле табора?

      – Она самая, – подтвердил Хендрири. – Мы прожили в ней целых два года.

      – На мой взгляд, слишком близко к цыганам, – заметил Под, отрезал себе добрый кусок горячего варёного каштана и густо намазал его сливочным маслом.

      – А что делать? Нравится тебе или нет, приходится селиться поближе к человекам, если ты добывайка, – объяснил Хендрири.

      Под так удивился, что даже забыл про каштан, и воскликнул:

      – Ты добывал в таборе? В твоём-то возрасте!

      Хендрири еле заметно пожал плечами и скромно промолчал, а Хомили восхищённо выдохнула:

      – Вот это да! Какой у меня брат! Ты представляешь, Под?

      – А я вот о чём подумал, – поднял голову Под. – Как ты поступал с дымом?

      – Не было никакого дыма, – объяснил Хендрири, – ведь плита-то газовая.

      – Готовить на газе! – мечтательно воскликнула Хомили.

      – Мы заимствовали его из трубы, которую проложила вдоль всей насыпи газовая компания. Печка была опрокинута, ты же помнишь. Мы прорыли туннель через дымоход и провели в нём полтора месяца, но дело того стоило: у нас было три горелки.

      – А как же вы их зажигали, потом тушили? – в недоумении полюбопытствовал Под.

      – Так мы их не тушили: один раз зажгли – и всё. Они и сейчас горят.

      – Ты хочешь сказать, что до сих пор туда ходишь?

      Хендрири сдержал зевок (они сытно поужинали, и в комнате было душновато) и покачал головой.

      – Там живёт Спиллер.

      – О! – воскликнула Хомили. – Так вот на чём он готовил еду! Мог бы и нам об этом сказать или хотя бы к себе пригласить…

      – Спиллер не мог этого сделать, – сказал Хендрири. – Обжёгшись на молоке, дуют на воду, как говорится.

      – О чём это ты? – не поняла Хомили.

      – После того как мы покинули барсучью нору… – начал было Хендрири, но осёкся: ему явно было немного стыдно. – В общем, в этой плите он жил сам. Спиллер пригласил нас перекусить и отдохнуть, а мы остались на пару лет…

      – Но уже после того,