Пушки царя Иоганна. Иван Оченков

при Ольге, а неподобства все одно много.

      – Ну, я, честно говоря, тоже так подумал. Неподходящее место, да и время.

      – Вот-вот, – поддакивает иеромонах и тут же развивает мысль дальше: – Посмотри хоть на Марью Пушкареву. Ну, приказал ты ее учить, и какова девка вырастет? К старшим непочтительна, над верными слугами твоими насмехается…

      – Это над кем же?

      – Да хоть над Михаилом Романовым; знаешь, как она его назвала давеча?

      – Как?

      – Пентюхом хромоногим! Нет, государь, не могу я понять, чего ты ей так много воли дал. Иной раз даже сомневаюсь…

      – Тьфу на тебя, Мелентий! Ты же не всю жизнь монахом был, должен понимать, что, когда она родилась, мне от роду всего десять лет было. Ладно, давай о деле поговорим. Корнилий, и ты давай сюда, тебя это тоже касается.

      – Слушаю, ваше величество, – поклонился Михальский, поравнявшись с нами.

      – На днях в Литву пойдет очередное посольство – предложить ляхам перемирие и обмен пленными. Ты, батюшка, поедешь с ними, а ты, стольник, со своими головорезами – тайком следом пойдешь. Как будете вестями обмениваться – сами договоритесь, это никому, даже мне, знать не надобно. Что хотите делайте, а чтобы я про Владиславово войско все знал!

      – Королевич все-таки идет на Москву? – нахмурился литвин.

      – Похоже на то.

      – Это плохо, у вашего величества слишком мало сил. Вы очень много вложили в Восточный проект.

      – Я знаю, но это было необходимо.

      – Когда то посольство тронется? – спросил монах.

      – Через пару дней. Я сразу же прикажу Романову перекрыть все заставы, но вы все же помалкивайте. Если надо чего, говорите.

      – Серебра бы, – помялся Мелентий, – я, чай, не патер, чтобы мне на исповеди все рассказывали.

      – Да, деньги нужны, – поддержал его Михальский, – только это должны быть не монеты вашего величества, которые так ловко чеканит этот рижанин.

      – Верно, тут ефимки надобны или дукаты!

      – Будут вам талеры, – скупо улыбнулся я, – чай, не всю рижскую добычу пропили.

      Договорив, я пришпорил коня и помчался впереди растянувшейся кавалькады. Мой телохранитель был кругом прав, я действительно много сил и средств вложил в компанию по торговле с Персией. Причем отдачи пока видно не было. Но начинать-то нужно, и я ввязался в этот проект, как в военную кампанию. Первым делом были один за другим восстановлены разрушенные за время Смуты волжские городки-крепости Самара, Царицын, Саратов и построены новые. Денег и войск для гарнизонов ушла просто прорва, тем более что строительство каждого приходилось сопровождать военной экспедицией против осмелевшего ногайского хана Иштярека. Кстати, большой вопрос, получилось бы с ними справиться, если бы не калмыки, ударившие Большой Ногайской орде в спину. Калмыцкие тайши, расселившиеся со своими родами в приволжских степях, охотно вступили в мое подданство, хотя я грешным делом подозреваю, что принесенная ими шерть