Пиво для Мертвых. Сергей Эфрос

милиционеры стали молча избивать его ногами. Жена соседа закричала во весь голос, а я, подойдя к парню в штатском, попросил его прекратить безобразие.

      – Ты че бормочешь, чмо болотное? Глохни, каторга! – прошипел он, как кобра перед броском, сплюнув мне под ноги. – Больше всех надо что ли? Смотри, тоже схлопочешь в рыло, как здрасте!

      – Попрошу вас выбирать выражения, вы все-таки представитель власти! – ответил я.

      – Да чего с ним тереть, с волчарой позорным! – завопил один из милиционеров, и так двинул мне прикладом автомата в бок, что я надолго потерял интерес к беседе.

      Милиционеры ушли, унося с собой запах оружейной смазки и твердые носки форменных ботинок. Придя в себя, я спросил мужа соседки:

      – Что это было и зачем они приходили?

      Утирая кровь с лица разорванной при падении майкой, он долго молчал, но позже притиснутый в угол двора моими вопросами, разговорился.

      – Понимаешь, братан! – сказал он, – жизнь непростая штука, надо как-то вертеться, на одну зарплату, блин, не проживешь. Есть у меня кореш, вместе чалились на киче, и когда я откинулся, так он дал мне с собой маляву, в которой был адресок одного делового парня. Когда мы встретились, тот мне предложил торговать травкой на верфи. Ну, я согласился!

      – Предположим, я понял. Но причем тут милиция, они же не арестовывать тебя приходили?

      – Ну, нет! Ты че, в натуре, не понял в чем дело?

      – Нет, не понял я ровным счетом ничего!

      – Да менты эти – крыша того делового, работают они вместе. А я товар взял, а бабки отдал не все, вот и вся недолга. А теперь торчу двадцать кусков зелени!

      – И что же будет с тобой теперь? Ведь, как я понял, уговаривать они не любят.

      – Дак они мне уже все обрисовали: если не отдам деньги за три дня, то сначала жену наладят передком должок отрабатывать, а я, если хипеш устрою, уроют так, что ни одна больничка не примет!

      Все это время Лилит сидела на траве, не участвуя в разговоре, уставившись в одну точку, время от времени произнося фразы на смутно знакомом мне языке. Фразы звучали, как некое заклинание, которое приводило к тому что монологи ее становились все длиннее и, как мне казалось осмысленнее, и наконец она, потеряв сознание, упала на траву, забившись в конвульсиях. Оставив все разговоры, я поднял ее на руки и понес в дом, уложил ее на кушетку, принялся приводить ее в чувство, похлопывая по щекам и пытыясь влить ей в рот воду с валокардином. Вдруг Лилит закашлялась и приподнялась, придерживаемая мной за плечи.

      – Оставь меня, я сама! – сказала она, голосом холодным как лед, со мной все в порядке! Просто я чересчур много вспомнила, и мой мозг отключился, не выдержав напора информации, временно перекрыв порты ее приема!

      – Что ты вспомнила, Лилит? Скажи мне, я сгораю от нетерпения!

      – Не могу пока ничего сказать точно, потому что воспоминания эти разрозненные, никак не объединяются в общую картину. Одно я знаю наверняка: я должна срочно встретиться с