Красная кокарда. Джон Уаймен

посетителей. На этот раз к его обычной услужливости примешивалось чувство собственного достоинства. Он то важно поджимал губы, то вдруг конфузился и кланялся с видом малодушия. Его костюм также вызывал удивление: вместо черного камзола, какой обычно носят люди его положения, на нем красовался голубой, с золотыми пуговицами. На груди и на шляпе у него были два банта из белых, синих и красных лент[19].

      Его спутник, державшийся позади и представлявший своей огромной фигурой резкий контраст с горожанином, разукрашен был точно так же. Встретившись со мной глазами, он покраснел и старался, насколько возможно, спрятаться за Дюри.

      – Добрый день, Дюри, – сказал я, чуть было не рассмеявшись его важности, но серьезный вид кюре удержал меня.

      – Что вас привело в Со? Вам что-нибудь нужно от меня?

      – Точно так, господин виконт, – начал трактирщик и вдруг выпрямился во весь рост. – Нас привели сюда общественные дела. Мы хотели бы поговорить о них с вами. Теперь происходят большие перемены, и нам нужен совет.

      Я пожал плечами и взглянул на кюре.

      – В чем же дело? – поинтересовался я. – У вас плохо идет торговля вином?.. Или…

      – Извините, сударь, – перебил он меня с достоинством. – Теперь не время шутить. Теперь содержатель гостиницы и дворянин оба подвергаются не меньшему риску. Оставленные теми, кто должен был вести их, они…

      – Что такое, хозяин? – вскричал я.

      Дюри густо покраснел:

      – Надеюсь, господин виконт понимает, что я говорю о народе. Оставленные теми, кто должен был быть их естественными защитниками…

      – Но кто же оставил народ?

      – Разве вы еще не слышали? Герцог д'Артуа,[20] принц Конде,[21] герцог Полиньяк… Через три дня после взятия Бастилии эти принцы крови все бежали тайком из Франции.

      – Это невозможно! – вскричал я опять. – Для чего им бежать?

      – Вот в этом-то весь вопрос, господин виконт. Одни говорят, для того, чтобы своим отстранением от дела наказать Париж. Другие утверждают, что это сделано для того, чтобы выразить свое неудовольствие против амнистии, объявленной на днях его величеством. А третьи уверены, что они хотели избежать участи Фулона.

      – Вздор! – строго остановил я его. – Ты говоришь вздор. Отправляйся назад к своим супам и наварам. Что ты можешь понимать в государственных делах? Если бы ты посмел так говорить о принцах крови при наших дедах, то тебя посадили бы на шесть недель на хлеб и воду.

      Забыв о своей новой внешности, он забормотал какие-то извинения. Я хотел было прочесть ему нотацию, как вдруг, к моему изумлению, в разговор вступил Бютон.

      – Это было лет тридцать тому назад, – ворчливо произнес он.

      – Как? Ты тоже здесь по государственным делам?

      – Да, господин виконт.

      – Почему же вы, в таком случае, не привели с собой еще сторожевой собаки? – воскликнул я, приходя во все большее изумление. – Или

19

Белый цвет был цветом королевского знамени, так что трехцветные кокарды должны были означать единение короля с народом.

20

Имеется в виду граф д'Артуа (так и далее в тексте) – брат Людовика XVI, позднее, после событий 5 – б октября 1789 г. (см. ниже) возглавивший образовавшийся в Турине, вблизи французской границы, а затем в Кобленце, центр контрреволюционной эмиграции.

21

Принц Конде (1736–1818) – один из руководителей дворянской эмиграции в Кобленце.