Захватив в охапку ветер. Георгий Скрипкин

ее поделюсь с ней теплом.

      Буду нежно шептать поэтической прозой

      откровенье о том, как прекрасен мой дом.

      Скорбь гитары Высоцкого

      Судьбы моей вершитель,

      мой самый верный друг.

      Аккордов повелитель

      покинул меня вдруг.

      Вздыхает моя дека,

      как робкая душа

      Звучит у человека,

      стараясь не мешать.

      Не порванные струны

      скучают по рукам.

      Когда-то ночью лунной

      играл он по строкам.

      И песни вырывались

      на жизненный простор.

      Случалось, струны рвались

      от выстрела в упор.

      Порой они сбивались,

      почувствовав обрыв,

      Но снова собирались,

      звучали на разрыв.

      Я с ним в единой связке

      взлетала до вершин

      И не было отмазки

      и поиска причин.

      Когда борзые волки

      пытались укусить,

      Я их мотивом колким

      старалась охладить.

      И пела жестким ритмом

      с поэтом в унисон.

      Без спроса у элиты

      сбирала стадион.

      Теперь в большом расстройстве

      по Вове плачу я.

      Без всякого притворства

      скорбит душа моя.

      Мне больно видеть

      Мне больно видеть, как мой друг

      не тот источник выбирает

      И ест из потных лживых рук,

      все то, что недруги швыряют.

      Все то, что гложет наш покой,

      грызет житейские основы.

      Все то, что тщетно испокон

      стремятся вдеть в венец терновый.

      Сильна предвзятая молва,

      коварно пущенное слово.

      И вот уже крушит волна

      следы достоинства былого.

      И вот уже ликует червь,

      служитель яблока раздора.

      И вот уже глумится чернь

      над светом общего восторга.

      Испытание блокадой

      Фашистское ненастье

      накрыло Ленинград.

      Пожар людского счастья

      увидел милый град.

      Надолго затянулась

      блокадная петля.

      В тревогу окунулась

      любимая земля.

      Вползал в сознанье голод,

      студилась в жилах кровь.

      Крошил людей осколок,

      лишая мирных снов.

      Ломалась твердь гранита,

      корежилась Нева.

      Огнем и динамитом

      взрыхлялись острова.

      Под вражеским прицелом

      великий город жил.

      Возвышенные цели

      в сознании выносил.

      Не думая о славе,

      достоинство храня,

      российский дух прославил

      и вышел из огня.

      Последнее слово памятника

      Прощайте, люди добрые, прощайте

      и с горечью меня не вспоминайте.

      Я честно охранял людские души

      от мерзкого последнего удушья.

      Я много повидал на этом свете.

      Ко