Капкан. Роман о том, кто мы есть и как появились. Юрий Дмитриевич Теплов

качка слегка отвисла челюсть, и на лбу нарисовались морщины.

      – Сколь денег? – наконец, вытолкнул он.

      – Понтует козел! – вмешался кривоносый. – Выворачивай карманы и канай по холодку!

      Подстегнутый напарником, Ноздрястый сделал шаг и оказался всего в полутора метрах. Все произошло, ровно бы кто Алексея запрограммировал. В прыжке он выбил ногой нож и, приземляясь, обрушил ребро ладони на загривок качку. Тот рухнул, не успев застонать. Второй, уже бросившийся с кастетом на подмогу, будто наткнулся на препятствие. Стал пятиться и вдруг скакнул в сторону. Но Алексей настиг его, ухватил за ворот кожанки.

      – Брось кастет!

      Кривоносый послушно выполнил команду, а мысли его скользнули к внутреннему карману, где был припрятан скальпель.

      – Достань скальпель! – велел Алексей.

      Тот с испугом мазанул его взглядом. Торопливо зашарил в кармане и швырнул наземь хирургическое лезвие.

      – Подними!.. Подойди к приятелю, срежь пуговицы с брюк и выдерни ремень.

      – З-зачем?

      – Хочешь, чтобы я тебе ноги выдернул?

      Тот не хотел. Подсеменил к Ноздрястому и шустро стал обрезать пуговицы. Затем вытянул из джинсов ремень, уставился вопросительно на Алексея.

      – Теперь у себя срежь!

      Кривоносый тоскливо подчинился. Алексей подобрал нож и кастет. Ждал конца портняжной экзекуции. Ноздрястый с трудом принял сидячее положение. Тупо глядел на подельника, явно не соображая, что тот вытворяет.

      – Ремни и скальпель кинь сюда! – скомандовал Алексей, когда штаны сползли с Кривоносого…

      На выходе из сквера он бросил в урну кастет, скальпель и ремни. Нож оставил себе на память. Оглянулся. Оба незадачливых грабителя еще стояли у пня, поддерживая штаны.

      Алексей, не торопясь, двинулся мимо Лефортовского рынка в сторону дома. С востока на небо наползала хмурь, предвестница скорого дождя. Ветер раздевал деревья, гонял по тротуару листву и хоронил ее в укромных уголках. В таком уголке Алексей и заметил чистенькую пожилую тетку, торговавшую ранетками. С рынка ее, похоже, турнули азербайджанцы, распоряжавшиеся на нем, как в своей вотчине. На отшибе, где она пристроилась, покупателей кот наплакал. Алексей сбавил ход, даже приостановился, улавливая ее думы. Они были обыденными и убогими, как вся жизнь вокруг. Ранеточница надеялась расторговаться и купить девочкам творогу и двести граммов колбасы. Мелькнули в ее думах непутевый сын, залетевший в места отдаленные, и сгинувшая невесть куда гулена-невестка. Мелькнули и исчезли, опять уступив место внучкам-погодкам.

      Неведомые внучки-погодки вызвали у Алексея мучительное желание что-то вспомнить. Память заметалась в поисках нужной клавиши. Вот-вот, казалось, возникнет чей-то забытый образ или проплывет важный кусок жизни. Но вместо этого в голову буйным потоком хлынуло лето.

      Маленькая женщина с зеленоватыми распущенными локонами гладила его виски. Рта