Под Екатеринодаром. Анатолий Алексеевич Гусев

за город, настроение подавленное, в успех никто не верит. Генерал Марков пригрелся в углу на соломе, его стала одолевать дрёма, он с ней боролся, но она его явно одолевала. По очереди встают генералы и докладывают о положении дел на своих участках фронта.

      Корнилов хмуро слушал доклады генералов. Он и так знал, что обстановка архи тяжёлая. Население города не подняло восстание против большевиков, как надеялись, казаки уходят в родные станицы, не веря в победу, даже среди офицеров Добровольческой армии появились дезертиры и что в Екатеринодар прорвались несколько поездов с революционными матросами. Положение отчаянное. Доклады генералов только уточнили данные. Но, прийти из Новочеркасска к Екатеринодару, преодолев все трудности зимнего похода и не достичь основной цели – взятие города. Это было немыслимо! Город находиться в центре казачьих земель (Кубань, Дон, Терек, Астрахань), рядом Крым и Новороссия. На Юге России создать альтернативу Советам. Пусть на севере народ наестся советской власти до отвала, проще будет дойти до Петрограда. В августе прошлого года это не удалось, к сожалению, хотя и было ближе. А его обвиняют, что он развязал большевикам руки. И что надо было делать? Сидеть и смотреть на этого ничтожество – Керенского? По крайней мере, он попытался спасти Россию. А там уж как получилось! Пути Господни неисповедимы. Но не всё ещё потеряно. Обладая ресурсами Юга – главным образом зерном, многое можно достичь. Союзники по Антанте даром ничего не дадут. А хлеб можно обменять на оружие. Главное – не торопится, не спешить, всё делать основательно. Но главное, главное, это взять Екатеринодар. Без него всё это пустые мечты. И он произнёс твёрдо и непреклонно:

      – Я не вижу другого выхода, господа, как атаковать город. Завтра на рассвете, по всему фронту.

      Тон генерала не предусматривал возражений. Большинство были с ним не согласны, но пришлось уступить.

      Генерал Алексеев предложил дать людям день отдыха, а решительный штурм Екатеринодара отложить на послезавтра. Старший по возрасту (ему шестьдесят) и по званию равный только Корнилову (оба генералы от инфантерии), Алексеев в Добровольческой армии заведовал гражданскими и финансовыми делами, был, так сказать, прообразом будущего правительства России. Его искренне уважали и слушались. Хотя несколькими днями ранее, отдавая приказ о взятии Екатеринодара, Корнилов ни кого не спрашивал и совещания не созывал, был твёрд и уверен в успехе. А сейчас, после ряда неудач, он вынужденно согласился с Алексеевым:

      – Хорошо, будем брать Екатеринодар послезавтра. Отступать –

      означает медленную смерть Добровольческой армии, её агонию. В конце концов, господа, лучше уж героическая смерть в бою с честью и славой, чем жизнь затравленного животного.

      Совещание завершилось, генералы начали расходиться. Деникин остался.

      – Лавр Георгиевич, почему вы так настаиваете на штурме Екатеринодара?

      – Выхода другого нет, Антон Иванович. Наша цель ещё с Новочеркасска была взять Екатеринодар. Не взятие его, я считаю, это смерть Белого Движения. После этого только пулю в лоб пустить останется.

      – Самоубийство – всегда слабость, – возразил Деникин, – вспомните Каледина. Эго самоубийство тогда произвело очень удручающее впечатление. Если вы так поступите, Лавр Георгиевич, кто выведет армию? Она вся погибнет.

      На жёлтом монгольском лице Корнилова появилась подобие улыбки:

      – Уверен, послезавтра Екатеринодар будет наш.

      Генералы стояли у фермы, курили самокрутки из махорки. Солдатские самокрутки и русские генералы вещи, конечно, не совместимые, но, что делать? Папиросы они не видели уже пять месяцев, с ноября прошлого года.

      – Зачем вы, Михаил Васильевич, – сказал Алексееву генерал Марков, – предложили Корнилову день отдыха? Если уж решились на самоубийство, то чего ждать? Завтра поутру все бы и пошли на смерть. Ожидание смерти – самая жестокая из пыток.

      – Я искренне считаю, Сергей Леонидович, – ответил Алексеев, – что людям нужен отдых, нужно прийти в себя, подготовиться к последнему бою. И, к тому же, я старше вас всех и по званию и по возрасту, и смею вас уверить, на основании собственного опыта, что если Господь воспротивиться штурму, то штурма не будет.

      – Ну, если только подготовиться к последнему штурму. И с чего бы ему не быть, штурму-то?

      – Вот уж не знаю, голубчик, не знаю.

      Из здания фермы вышел Деникин:

      – Его высокопревосходительство приглашает генералов Казановича и Романовского к себе на курицу с хлебом.