Лиловый рассвет. Александр Сергеевич Быкадоров

должно пройти тихо. Всем изображать беспокойство. Если хотите – можете изобразить панику. Ян, прикроешь ментально?

      Погорельский кивнул.

      Но как прикрыть? Да если б знать, от кого… Он слышал только голос диспетчера, не видел его лица, не мог даже предположить в каком интерьере он находится. Но согласился. Может, если заставит необходимость, ему это удастся…

      Через некоторое время он сообщил Гарвичу, что орбитальный диспетчерский пункт вышел с ними на связь и попросил переговоров с командиром судна. Джон надел на себя рацию, ответил.

      – «Спектр», у вас всё в порядке? Есть ли у вас повреждения? – вопрос был нестандартен для диспетчера. Обычно они просто пропускали челноки сквозь «саркофаг» и желали удачного пути. Но ситуация обязывала.

      – Да, диспетчер, у нас всё в порядке.

      Возникла пауза. Система с протонными торпедами была всё ближе, а диспетчер молчал. Нужно было разрешение на проход, иначе – торпедная атака и провал. Джон покраснел, так же, как горела красная лампочка на приборной панели, говорящая о том, что проход «саркофага» закрыт.

      – Отлично, «Спектр»… Проходите систему… Доброго пути.

      И – зелёный свет на индикаторе…

      Ян взглядом проводил лучи, оставшиеся по бокам от челнока, потом снял с себя рацию и тихо, но так, чтобы все слышали, произнёс:

      – Что ж, Джон, ради этого и стоить воевать…

      Ян улыбался. Впереди была свобода, за которую ещё стоило побороться.

      2486 год. Открытый космос, грузовой челнок «Спектр»

      Если бы Ян хотел прожечь её взглядом, то в алюминиевой банке с водой давно бы образовалась дыра. Но ему было нужно совсем не это. Банка бесшумно оторвалась от стола и повисла в воздухе.

      «Спектр» удивительно легко прошёл орбитальный диспетчерский пункт. Там, конечно же, уже знали про террористический акт, устроенный после взлёта челнока, но никто не заподозрил членов экипажа «Спектра». Орбиту и вход в нуль-пространство они прошли на удивление без труда, можно сказать, в рабочем режиме.

      Продолжая удерживать банку на весу, Ян почувствовал, что к его двери кто-то приближается. Над дверью не успел загореться индикатор, сигнализирующий о том, что за ней стоит человек, а Ян уже позвал:

      – Джон, входи!

      Джон нисколько не удивился, увидев парящую в воздухе банку. Ему доводилось видеть и не такие проделки Яна. Джон называл Погорельского «экстрасенс», хотя сам Ян не любил этого слова и вслух его почти не произносил. Сам Погорельский предпочитал слово «телепат».

      Ян сумел открыть в себе этот талант за то недолгое время, что бывал с матерью.

      Он замечал, что мама иногда не контролирует себя. Она могла подолгу сидеть без движения, смотреть в одну какую-то точку. Маленькому мальчику становилось страшно в такие моменты: начинали парить в воздухе вещи, ломались предметы домашнего обихода. И в один прекрасный момент Ян сильно захотел, чтобы все предметы встали на своё место. И они встали!

      Он осознал, что полностью, в отличие от матери,