Скорбящая вдова. Сергей Алексеев

овца! – застрожился духовник. – А ведаешь ли ты, что есть суть Третий Рим?

      – Я слышала, красот необычайных сей град и государство. Когда читаю в книгах, бывало, мыслю – вот бы позреть!..

      – В свое окно позри! После паденья Византии Москва суть Третий Рим!

      Она смутилась ненадолго.

      – Добро, коль так. Должно, ты лучше знаешь, чем я… Весьма прелюбопытно узнать бы вот, зачем ко мне явился? Сижу, гадаю… Кормилица все сны мне толковала, а ныне нет Агнеи и некому утешить… На что ты мне приснился? Ну, ежели в образе твоем и в самом деле сатана пришел? Чтоб искусить?.. Кормилица моя б узрела и распознала сразу, а я не вижу, должно, душа слепа.

      – Да как ты смеешь?! – ахнул Аввакум. – Подозревать меня?.. Ума куриного, а спеси и гордыни!.. Старуха темная б узрела! Да ты и впрямь слепа и растеряла ум! Отверзни очи: се есть я!

      – Что есть во мне – все от тебя: вериги, разум, крепость веры, – покорно молвила она. – Агнея лишь вскормила млеком и взрастила плоть. Она не книжница, однако же мудра и с ведома. Поставить рядом – вот бы потягались… Далече ныне все, все бросили меня: Агнея в Кострому ушла, тебя услали в Пустозерск… Добро, хоть дух твой иногда приносит с дымом. И коли принесло, что тут ворчать на дочь? Сердечною беседой бы потешил…

      Он стал послушным и блаженным.

      – И впрямь! Ты уж прости меня. К царю бежал, замыслил упредить и слово ему крикнуть, а прокричал тебе… Уж не сердись, а лучше расскажи, как сын твой, Глебович Иван?

      – Помалу подрастает…

      – Который год ему?

      – Тринадцатый пошел…

      – Да, мал еще, чтоб оженить… А часто ль в сенях, при дворе бываешь? Зовут иль не пускают?

      – Зовут, да что мне сени? Как Марфа примерла, там суета. Всяк норовит сродниться с государем. Княжен, боярышен полно, по дням стоят…

      Духовник на минуту замер, и четки в пальцах задрожали.

      – Невесту ищет царь?.. И что, нашел? Избрал кого?

      – Избрал, да сие держит в тайне.

      – И знаешь, кто она? – Духовник чуть дышал. – Известно имя?

      – Нет тайны на дворе, кою б придворные не знали… Известно всем, Нарышкина Наталья, суть, Кирилла дочь.

      Согнулся Аввакум и опустил главу.

      – Увы, увы мне! Опоздал! – Стащил шапчонку и заплакал. – Коли избрал, то не отступит. Беда, беда идет! Скончанье света! Ой, лихо!

      – Но в чем беда?

      – Слепая ты, не зришь – царь ведьму выбрал!.. И женится теперь… Жена ему родит… – навзрыд духовник плакал, – наследника престола – отродье сатаны!.. Врожденная болезнь корежить будет тело. И изверг сей!.. Сам назовется император! И станет править Русью… Заморский утвердит порядок, все обратится в тлен. И рухнет Третий Рим!

      – Свят-свят-свят! – Ей сделалось знобливо. – Чудно ты говоришь… И страшно.

      – Провидцу и моему духовнику было видение…

      – А кто твой духовник?

      – Да старец Епифаний.

      – Чудно… Мне мыслилось, духовник твой, суть, сам Господь. А вышло – смертный…

      – Прости ее. – Распоп перекрестился. – Хоть и боярыня,