Эпоха Полтины. Декста Квинта. Алан Нукланд

ногу, а неудачливый всадник свернуть шею. Так что если они не хотят проделать оставшийся путь на своих двоих, придётся и дальше плестись со скоростью черепахи. Он натянул посильнее и так застёгнутый до самого подбородка воротник пиджака и в очередной раз пожалел, что не надел какого-нибудь плаща.

      “Если мы вскоре не доберёмся до тёплого и сухого места (желательно туда, где наливают крепкий виски), то я точно простужусь” – в подтверждение своим мыслям он оглушительно чихнул.

      Тряхнув головой, Костоправ привстал в стременах и хмуро огляделся – видимо, всему действительно приходит конец. Ему вспомнились последние годы войны – тогда в империи стояла такая же засуха, а от жары умирало больше, чем от меча или пули.

      Но потом всё изменилось.

      Боги наконец смилостивились и пошел дождь. Они были счастливы, они воспряли духом, они словно безумцы босыми танцевали под струями ливня, выкрикивая в небеса имена Богов… А дождь всё шел, и шел. Нескончаемый поток благословенной воды хлынул на земли империи и уже не иссякал.

      Никогда.

      И отныне в небеса они кричали только проклятья.

      Кейн искоса поглядывал на Бэна – тот был погружен в свои мысли, его брови сошлись у переносицы, губы плотно сжаты, глаза невидяще смотрели в одну точку. О чём бы не думал Костоправ, сейчас его лучше не трогать.

      Они работали на Эгиду уже полторы недели и пока что Кейн не увидел в деятельности гильдии ничего необычного: их действительно распределили в группы и направляли на различные задания – они участвовали в патрулировании и следили за порядком, сопровождали и охраняли – как сейчас – грузы и рабочих, пресекали бандитизм и разбой среди местных, участвовали в облавах на контрабандистов, подобных вчерашнему – в общем, наёмники сполна отрабатывали свой хлеб и не было ничего, что бы могло заинтересовать Шэмита. И Кейна вполне устраивало то, что дальше мордобоя дело не заходило, в то время как Костоправу явно не хватало кровавых сценариев – в последние дни он был на взводе и Брустер опасался, что он может сорваться и всё испортить.

      – Эй, Брустер! – Бэн дождался, пока проедет телега с рабочими, и поравнялся с ним. – Далеко ещё?

      Кейн рассеянно осмотрелся и, запрокинув голову, посмотрел на небо, затянутое чёрным смогом.

      – Вроде “засветло” доберёмся.

      Костоправ фыркнул.

      – Ты ещё как-то ориентируешься, когда наступает и заканчивается день? Как по мне, так всегда властвует ночь.

      – Вернее, вечер, – усмехнувшись, поправил его Кейн. – Не вижу ничего сложного: небо светлеет – день, совсем темно – ночь.

      – За идиота меня держишь, да? Это мне и без тебя известно.

      – Кстати, давно хотел спросить, – Кейн вновь посмотрел на тёмные тучи, застилающие небеса, – тебе что-нибудь известно об этих… облаках?

      – Шут его знает, – Бэн тоже поднял взгляд. – Я думаю, это Кара Богов. Вы их прогневали и Теламар выпустил Тьму, что сдерживал в своей душе.

      Кейн не стал ввязываться в теологические