Приятель покойника. Андрей Курков

Тихо пел в его стенах Шуфутинский. Тихо потому, что звук был максимально прикручен. Мое место было свободно. В первом зальчике сидела компашка мужиков и распивала водку. Одна парочка прижималась друг к другу за угловым столиком. Из второго зала раздавался какой-то шум. Я взял свою половинку и сел на давно выбранное место. Снял с руки часы и положил перед собой. Пил кофе, хороший крепкий кофе. Будто «кофейница» знала, что это моя последняя чашка, и постаралась сварить кофе получше.

      Оставалось пятнадцать минут жизни.

      Я почувствовал, что у меня дрожат руки.

      В кафе зашли две девчонки, заказали по пятьдесят граммов ликера.

      – Только быстро, – предупредила их «кофейница». – Я сегодня раньше закрываюсь – у сына день рождения.

      Я снова глянул на часы – без двенадцати шесть.

      Допил кофе и взял еще одну половинку.

      – Чего это у тебя руки дрожат? – спросила «кофейница». – Перебрал вчера?

      Я кивнул, не желая участвовать в ее участии.

      – Тебе не кофе надо, а чего покрепче, – посоветовала она. – Возьми «Кеглевича»!

      – Денег нет.

      – Тебе в кредит дам, – сказала она и налила мне сто граммов.

      – Спасибо, – я взял кофе и сто граммов и вернулся за свой столик.

      Было без пяти шесть, когда «кофейница» занервничала и стала всех торопить и выпроваживать. Мужики допили водку и без пререканий гурьбой вывалили на улицу. Из второго зала тоже вышли всякие люди в подпитии.

      Я смотрел примерзшим взглядом на открытые двери, в которые все выходили, но никто не входил.

      – Ну давай, не задерживай! – «Кофейница» стояла рядом, надо мной.

      Я оглянулся – кроме меня и ее, в кафе больше никого не было.

      – Я к тебе по-человечески, и ты тоже, пожалуйста, будь человеком, – дружелюбно говорила она. – У меня Васе сегодня восемнадцать. Надо успеть салаты сделать…

      Я кивнул, доглотнул «Кеглевича», запил последним глотком кофе и пошел к выходу.

      Уже «выплыв» лицом на улицу, я столкнулся с парнем в короткой кожаной куртке. Он хотел войти.

      – Все! – крикнула ему «кофейница». – Закрыто.

      Пропустив его на порог кафе, я отошел в сторону и с улицы слушал их разговор.

      – Ну хотя бы сто граммов! – просил он.