Эшенден. На китайской ширме (сборник). Уильям Сомерсет Моэм

со столом Эшендена она остановилась.

      – Я так рада, что вы сможете сыграть в бридж этим вечером, – сказала баронесса на превосходном английском, с едва заметными следами немецкого акцента. – Не могли бы вы прийти в мою гостиную, после того как закончите ужин и выпьете кофе?

      – Какое прекрасное платье, – заметил Эшенден.

      – Просто ужасающее. Мне совсем нечего надеть. Поскольку у меня нет возможности поехать в Париж, я не представляю, что мне делать. Эти отвратительные пруссаки, – она повысила голос, и ее «р» стало гортанным, – почему они так стремились втянуть мою бедную страну в эту страшную войну?

      Она улыбнулась – это была ослепительная улыбка – и отплыла. Эшенден закончил ужинать одним из последних, и, когда он уходил, зал был почти пуст. Проходя мимо графа Холцминдена, Эшенден, чувствуя какое-то неудержимое веселье, рискнул едва заметно подмигнуть. Германский агент не мог быть до конца уверен, подмигивал ли ему англичанин, а если уловил жест, то напрягал мозги, пытаясь понять, что он может означать. Эшенден поднялся на второй этаж и постучал в дверь баронессы.

      – Entrez, entrez[6], – сказала дама и широко распахнула дверь.

      Затем она сердечно потрясла обе руки гостя и провела его в номер. Он увидел, что два человека, призванные довести число игроков до четырех, уже прибыли. Это был принц Али и его секретарь. Эшенден остолбенел.

      – Позвольте, Ваше Высочество, представить вам мистера Эшендена, – произнесла баронесса на беглом французском.

      Эшенден поклонился и принял протянутую руку. Принц окинул его быстрым взглядом, но ничего не сказал.

      – Не знаю, право, встречались ли вы с пашой? – продолжила мадам де Хиггинс.

      – Счастлив с вами познакомиться, мистер Эшенден, – сказал секретарь принца, дружески пожимая руку англичанина. – Наша прекрасная баронесса рассказывала о вашем искусстве играть в бридж, а Его Высочество является страстным поклонником этой игры. N’est-ce pas, Altesse[7]?

      – Oui, oui[8], – ответил Принц.

      Мустафе-паше на вид можно было дать лет сорок пять. Крупный, довольно тучный мужчина с большими бегающими глазами и огромными черными усами был облачен в элегантный вечерний костюм, грудь его сорочки украшал крупный бриллиант, а голову – национальный головной убор – феска. Он был чрезмерно словоохотлив, и слова из его рта сыпались безостановочно, словно мраморные шарики из мешка. Паша демонстрировал исключительную вежливость и из кожи лез вон, подчеркивая свое почтение к Эшендену. Принц сидел молча, спокойно глядя на Эшендена из-под тяжелых век.

      – Я не встречал вас в клубе, месье. Вы не любитель баккара?

      – Играю, но очень редко.

      – Баронесса, которая читает все, сказала мне, что вы замечательный писатель. Я, к сожалению, по-английски не читаю.

      Баронесса, сделав Эшендену весьма льстивый комплимент, который он выслушал

6

Входите, входите (фр.).

7

Не так ли, Ваше Высочество? (фр.)

8

Да-да (фр.).