Спецназ Третьей Мировой. Андрей Загорцев

Заснул быстро, даже без таблетки. Все равно проснусь через два часа: уже организм так настроился за время подготовки к задаче. Проснулся сам вовремя. Все-таки снилась какая-то ерунда. Вроде как американцы согласились на проведение Олимпиады-80 в Москве, и все советское общество с энтузиазмом принялось готовиться и даже строить какие-то Олимпийские деревни, а я почему-то уже был в Афганистане и даже штурмовал какой-то дворец. А американцы, узнав про это, отказались присылать своих спортсменов.

      Я проснулся и очумело потряс головой. Это наверняка из-за погибшего моряка такая чушь в голову лезет. И тут мое ухо явственно различило дребезжание шомпола о камни.

      – Чшшш, – известил я группу о тревоге.

      Ковалев и Бахраджи молча подползли ко мне, сжимая оружие.

      – Ара! На базе, при возникновении боя, уничтожаешь все станции и мой контейнер! Чеку на лямке рюкзака выдернешь, там патроны с ЛВЖ (легко воспламеняющаяся жидкость) по всему рюкзаку! Кузнец, за мной!

      Бахраджи занял позицию для стрельбы за моим рюкзаком. Кузнец дернул несколько раз шнур, дав понять Рыхтенкеу, что мы движемся к нему, и, пропуская шнур в ладони, осторожно двинулся вперед.

      Рыхлый лежал за грудой камней и напряженно всматривался в море и прибрежную полосу. Я и старшина подползли с разных сторон. Рыхлый, даже не оглядываясь на нас, прошептал:

      – С моря, командира, с моря идут!

      – Кто идет, Иван Федорович? – тихо ответил я, напряженно вглядываясь в темноту. – Никого не вижу ни хрена!

      – Я тоже не вижу, но я чувствую! И слышал – кто-то с моря идет…

      Я стал вслушиваться в шум прибоя. Ни черта не слышно, даже криков чаек. Только волны о камни бьются.

      – Я тоже кого-то учуял, – внезапно прошептал Кузнец, – кажется, от камней в воде или идут, или плывут.

      – Тюлени, может?

      – Нет, тюленя не ходит так, не они это.

      – Хватит пороть чушь обоим! Кто это? На что похоже?

      Рыхтенкеу помолчал. Скорее всего, всматривался в темноту. Или вслушивался. Или внюхивался. Кузнец затаился, вжавшись в груду сухих водорослей. Иван наконец откликнулся:

      – Однако это мертвяки. Они за своим пришли. Выйдут как раз там, где мертвый водолаз лежал. Соляру чую…

      Не хватало мне еще, чтобы разведчик с ума на задаче сошел. Как ни печально, но в таких случаях положено разведчика убить. А жаль! Ведь Рыхтенкеу мог принести много пользы. Неужто на него так высадка и мертвый водолаз подействовали?

      – Хер знает кто, – зашептал с другой стороны Ковалев, – но кто-то есть!

      И второй туда же. Ну не могут два разведчика одновременно сойти с ума. Я принялся пристально вслушиваться и вглядываться в темноту. И тут – краем слуха, почти уходящий в шум волн, но отличимый на общем фоне звук. В мозгу почему-то всплыл шагающий по воде человек, дошедший уже до самого берега. Потом еще такой же. Где-то на недосягаемой вышине ветер прогнал тучи, и побережье на короткий промежуток озарилось неясным лунным светом. Среди камней у самого берега, чуть пригнувшись, одна за другой, в цепочку